Эффект бабочки

Первое время учителя не ставили оценок, давая возможность акклиматизироваться. Ближе к Рождеству вздохнул свободно и попытался оглянуться… и отец отвёл меня на тайский бокс.

— Вот, сынок, — с гордость сказал он, пожимая руку тренеру, — Михэль выигрывал чемпионаты Германии, хороший боец.

— Самое главное, — со смешком поправил отца молодой ещё совсем Михэль, — не то, что выигрывал сам, а что мои воспитанники выигрывают самые серьёзные турниры!

— Да-да! — Смутился отец, — тебе здесь хорошо будет. Михэль, я уже говорил, что он в цирковой студии занимался? Отлично!

— Ну, показывай свои таланты, — сказал тренер после ухода отца, — растяжка понятно! Мне важно знать, что ты вообще делать умеешь, вплоть до жонглирования и фокусов.

— Зачем? — Слегка удивился я.

— Это покажет общую тренированность организма, координацию, вестибулярный аппарат, — терпеливо ответил тренер.

Киваю и начинаю хвастаться, тренер приглянулся, и как выяснилось позже, я не ошибся — действительно прекрасный тренер и хороший человек.

* * *

Форму восстановил быстро, Михэль не успевает хвалить за растяжку и отменную реакцию. Но вот со спаррингом пока выходит не очень ладно. Вроде бы и не боюсь летящего в лицо кулака, но вбитая старшаками привычка мешала драться честно.

Постоянно то подтормаживал, пытаясь работать по правилам, то напротив — на автомате использовал подлянки, из-за чего злились другие мальчишки. Не критично, но… отношения пока не ладятся. Вражды нет, но и с дружбой как-то не очень.

Единственный русский немец здесь я, и это тоже сказывается. Отношение местных к нам несколько напряжное, относятся как к опасным животным. Мы резче реагируем на раздражители, легче ввязываемся в драку и скандал. Да и авторитет школьного учителя для нас не абсолютен — ты докажи ещё, что тебя уважать нужно!

В школе русские немцы есть, но как назло, это либо малышня, либо старшеклассники. Киваем друг другу при встречах, да перебрасываемся изредка короткими фразами. Потихонечку начинаю выстраивать отношения с одноклассниками.

С ними тоже не всё так просто. В теории все ученики толерантны, учителя призывают не обращать внимание на расу, религию, цвет кожи и национальность. В действительности же получается, что белым нужно подстраивается под цветных.

При прочих равных в драке или ссоре обвиняется немец, особенно если его противников выступает турок или не дай бог — чернокожий. К превеликому моему сожалению, понял я это не сразу.

Заступившись за одноклассника, зажатого в углу тремя турчатами, получил сперва вызов к завучу и направление к школьному психологу, а потом угрозу от Камиля:

— Вешайся, русский!

Двадцатая глава

К великому моему облегчению, история с убийством Гориллы осталась газетами почти незамеченной. Несколько коротких строк о Негодяях, получивших наконец по заслугам и на этом всё, даже имя моё не мелькнуло.

Нью-Йорк тысяча девятьсот двадцать седьмого года насквозь криминален, происшествия такого рода случаются каждый день десятками. Разбалованные репортёры часто даже не выезжают на происшествия, если там нет хотя бы нескольких трупов. Перестрелки, ограбления банков, убийство полицейских и видных членов мафиозных Семей — вот жареные новости, интересующие читателей.

* * *

Парни из двадцать восьмого приняли меня как родного, отношение самое дружелюбное. Авторитет человека, убившего двух вооружённых громил голыми руками, через несколько дней слегка погас, но на смену ему пришёл авторитет тренера.

Мне почему-то неловко, сам себе кажусь самозванцем. Понимаю, что бред, что на фоне местных тренеров я специалист высокого класса… Не потому, что я так хорош, а потому, что единоборства и спорт вообще здесь в самом зачаточном состоянии. Даже сверхпопулярный бокс переживает подростковые времена со всеми вытекающими.

Скупо делюсь знаниями по кроссфиту ММА и техниками рукопашного боя, ссылаясь постоянно на мифического бывшего офицера. Парни уже заинтересовались столь легендарной личностью и начали копать… пусть.

Энтузиастов со сложной судьбой сотни, если не тысячи. В одном только Нью-Йорке десятка три школ рукопашного боя, основанных бывшими военными — американскими, британскими, французскими, немецкими и русскими. Военные хотят славы и денег, объявляя свои Системы самыми-самыми. Точнее, школ намного больше, три десятка это более-менее востребованные, имеющие достаточно заметное количество учеников или высоких покровителей.

Старательно придерживаюсь линии энтузиастов, не слишком выделяясь. Пусть по части приёмчиков могу дать фору большинству бойцов, но… между знанием оных и умением их применять большая разница.

Методическая подготовка из двадцать первого века выручает, но нет опыта практического, я никогда не преподавал и не командовал новобранцами. Личный опыт уличного бойца и невеликий спортсмена, это немного иное. Так что по большому счёту, мои уроки не слишком выделяются на фоне местных сэнсеев.