Эффект бабочки

— Имагин… — каждая попытка отстраниться заканчивалась его «еще разочек, Настюш», а потом тем самым разочком, минут этак на парочку. — Я так домой только к утру попаду, — удерживая мужчину от очередного поцелуя, Настя заглянула в «оголодавшие» глаза. Будто не ужинал вовсе.

— Поехали ко мне.

— Нет, — Настя мотнула головой.

Ответила прежде, чем желания снова успели взять верх над разумом. Поехать хотелось до жути, но… Нельзя так сразу, много, с головой. Нельзя.

Больше уговаривать Имагин не стал — вообще не ответил, только кивнул, снова став серьезным.

— Спасибо за вечер, Глеб, — Настя же перехватила его руки, до сих пор покоившиеся на ее талии, взяла в свои, отцепила, отступила.

— Зайдешь в дом — позвонишь.

— Хорошо, — улыбнулась, принимая подобные его замашки уже не как наглость, а как данность, приподнялась на носочки, клюнула в щеку, отпустила руки, развернулась.

— Стой, — окликнули ее всего через несколько шагов. Девушка тут же оглянулась — обрадовалась. — Цветы…

Стукнув себя ладошкой по лбу, Настя развернулась, возвращаясь. Букет ехал на заднем сиденье, а потом о нем как-то успели забыть. Причем совершенно зря — еще там, на крыше, Настя то и дело погладывала на свои цветы, представляя, как поставит их в комнате, как будет просыпаться, смотреть на них и расплываться в улыбке. Оставлять их Имагину в ее планы не входило.

Когда девушка подошла, Глеб успел их извлечь, протянул, но так сразу не отдал.

— Меняю на поцелуй.

— Имагин… — должно было прозвучать укоризненно, — это же шантаж, тем более цветы мои…

— Твои, и ты только подумай, как они обидятся, если ты не пойдешь ради них на такую маленькую жертву.

На самом деле — никаких жертв. Просто нельзя же вот так сразу снова повиснуть на шее, тут же одаривая цветочного спасителя чередой поцелуев.

— Придется пойти…

— Придется, — через секунду Настю снова целовали, а цветы оказались за спиной, мешая Имагину надлежащим образом исследовать территорию — будет знать, как шантажировать.

Во второй раз оторваться было еще сложней. Но теперь инициатором стал именно Глеб — он-то не железный, да и цветы реально мешают.

Передав их девушке, он привычно уже «благословил» ее легким мальчишеским шлепком по обтянутой платьем стратегически важной точке, а потом смотрел, как она скрывается в арке, считая про себя до хреновых десяти.

Сел в машину, включил музыку, уезжать не спешил — нужно было дождаться звонка. А она, как всегда, не торопилась звонить. Только через пять минут его осчастливили тихим: «алло, все хорошо, я потом перезвоню», и скинули.

Видимо, в какой-то из квартир планировался разбор полетов, который, судя по голосу Насти, ее не очень-то страшит. Вот и славно. Глеб завел мотор, держа курс на свою квартиру.

* * *

— И кто это был? — мама выплыла из гостиной, лучась спокойной паникой. Это когда человек дышит ровно, говорит без надрыва, смотрит уверенно, но ты-то понимаешь — стоит приложить руку к сердцу, почувствуешь, как оно выскакивает.

— Хахаль, мам, — Андрюша ответил из своей комнаты.

Значит, следили вдвоем. Наверное, и обсудить уже успели. Андрюшка — напридумывать шуточек, которыми завалит сестрицу, а мама — растеряться, испугаться, ужаснуться, отчаяться.

— Глеб, мой… молодой человек, — Настя выскочила из туфель, улыбнулась маме, а потом помчала в гостиную, разыскивать подходящую вазу. Представлять Имагина своим молодым человеком, было непривычно, странно. Ася попыталась понять, как он отреагировал бы, скажи она подобное при нем, наверняка растерялся бы. — Ты только не волнуйся, мам, — схватив подходящую колбу, Настя вновь обогнула застывшую в дверном проеме Наталью, несясь уже в кухню.

— Как я могу не волноваться? Ты ведь не говорила никогда о нем, вы… Вы давно знакомы? Где познакомились, сколько ему лет? Он… он порядочный человек?

Прежде чем ответить, Настя набрала воду, развязала ленту, которой были опоясаны цветы, опустила их в вазу.

— Не говорила, потому что сама не думала, что из этого что-то получится, — хотя и сейчас-то рано говорить о подобном, но теперь очень-очень хочется. — Мы знакомы около месяца, познакомились на одном выступлении. Ему двадцать восемь, и да, он порядочный.

«Например, забрал меня из бара, после того, как я откровенно переоценила свои силы, отвез к себе, нянчил, терпел, ждал, умыл, переодел, спать уложил, сон сторожил». Сказать этого Настя не рискнула.

— Почему он не зашел?

— Мам, — Настя бросила на родительницу ласковый взгляд, — я обязательно вас познакомлю, если… Если из этого что-то получится, непременно…

— А у вас еще что, не получилось? — в кухню просунул голову шкодливый Андрей, очень многозначительно поигрывая бровями. — А мы-то с мамой думали, чем вы там столько времени занимались…

— А ну иди сюда, — не выдержав, Настя опустила вазу на стол, а потом рванула за братом. Скорей не из-за возмущения, а чтоб скрыть от мамы расплывающуюся на губах улыбку, а еще убежать от допроса.

Андрея как ветром сдуло, Настя остановилась у закрытой перед ее носом двери в комнату брата, а потом прошмыгнула в свою. Надо было позвонить Глебу.