Эффект бабочки

— Это все мое, понимаешь? — а потом Имагин снова ожил, прошелся поцелуями по животу вверх, до основания шеи. — И я не хочу, чтоб на тебя другие там смотрели…

Он так и замер, смотря на нее. Чувствуя свою вину и осознавая, что иначе не может.

Сначала пытался просто не ходить в клуб, когда она там танцует — вроде как если не видит, значит, это не происходит. Абстрагировался, прибегал к каким-то дебильным психологическим техникам, которые должны помочь справиться с патологической ревностью. А потом дожидался, пока освободится, молча отвозил домой, приезжал к себе… лютовал, как придурошный. Придурошный, который не имеет права ей что-то запрещать или позволять.

Потом обнаружил, как ему казалось, идеальный выход — нашел работу матери. Думал, Настя тут же сама уволится, но нет. Ей нужно было перестраховаться. Теперь предстояло дождаться, когда ее мать уверится, что эта работа постоянна.

А в какой-то момент Глеб понял, что просто не может. Не может не представлять, и позволить тоже не может. Ему это не просто не нравится. Он уже Баттерфляй ненавидит только за то, что Настя там танцует. А потому пошел на хитрость — дал поручение Пирожку Настю на сцену не выпускать.

Надеялся на то, что она не догадается? Нет. Вообще ни на что не надеялся. Просто не мог, и все. И то, что скандал на этой почве неизбежен, тоже понимал. Но лучше скандал, чем она перед толпой.

— Это работа, Глеб. Просто работа, — Настя взяла его лицо в свои руки, явно читая все эти мысли во взгляде.

Будь дело просто в ее желании отстоять свое право выбирать, где работать — Настя давно плюнула бы. Оно того не стоит. Эта мнимая самостоятельность и самодостаточность не стоит того, чтоб любимый человек страдал. И Глеб этого не заслуживает. Просто дело ведь не в этом. Вопрос не в высоких чувствах, а в прозе жизни.

— Настька, я же с ума так сойду. Когда мама выходит на работу?

— Вернется и…

— Ну и чего ты боишься?

— А вдруг передумают?

— Не передумают.

— Снова сократят?

— Не сократят.

— Задержат зарплату?

— Настя, — опять тяжелая голова мужчины опустилась на ее живот. — Ну хочешь, я за тобой навечно закреплю место в Бабочке? — предложение прозвучало глухо. — Хочешь, администратором будешь, вместо Пира? Но не могу я так.

Администратором вместо Пира она не хотела. Навечно бабочкой тоже. А то, что он не может… В какой-то момент проза жизни все же отступила перед чувствами. Неправильно, но… так.

— Я не могу, Ась, просто не могу…

Настя долго смотрела на мужчину, принимая решение, а потом опустила одну руку на его голову, а другой потянулась к телефону.

— Алло. Женя… Я… увольняюсь.

Имагин той ночью был крайне нежен. Видимо, считал, что виноват, и потому всячески пытался если не искупить, то компенсировать.

А Настю терзали сомненья. Сомненья насчет того, что будет, если с Глебом не сложится, в их жизни снова наступит кризис, придется в срочном порядке искать очередную работу. Сомневалась, найдет ли Пир ей замену достаточно быстро, или ее увольнение сейчас — чистой воды подстава. Сомневалась, разумно ли поступает. Не сомневалась только в том, что насчет Глеба и их отношений это правильно. Он не должен терпеть. Он откровенно не может, и это было понятно с самого начала. Да и сама она не хочет, чтоб терпел. Вот только теперь вопрос поиска работы встал еще острее. Ведь пока не найдет — расслабиться она не сможет.

Это понимала Настя, понимал Глеб. Она думала, он действовал.

Глава 16

— Алло, Глеб? Здравствуй.

— Здравствуйте.

— Мне дал твой номер Марк Самойлов.

— Саша?

— Да. Ты просил узнать относительно места в нашей школе.

— Да, был бы очень благодарен, — Глеб заглянул в ванную комнату, убеждаясь, что Настя его разговор не слышит. Стоит у зеркала, насвистывает какую-то песенку, борясь с образовавшимся колтуном.

— Я узнала, — все же прикрыв дверь, он ушел в гостиную. — Они собираются открывать новое направление — балетный класс. Ищут, кому бы поручить самых маленьких. У меня есть контакты, могу поделиться.

— Записываю, — Глеб метнулся к столу, открыл блокнот. Настя занималась балетом. На заре туманной юности, конечно, но занималась. Да и образование педагогическое получает сейчас затем, чтоб иметь основания преподавать детям. Это то, чего ей очень-очень хочется. А ввиду вчерашнего их разговора — не просто хочется, это ей необходимо.

Саша продиктовала, он записал.

— Спасибо, Саша.

— Да не за что, — в трубке хмыкнули. — Школа хорошая, детей там много, надеюсь, информация пригодится.

— Непременно пригодится.

Распрощавшись, скинув, Глеб вытянулся на диване, улыбаясь.

Кажется, звезды были согласны с ним в том, что Насте пора уходить из Бабочки. Иначе как объяснить то, что им позвонили так вовремя?

— Что? — Веселова вошла в гостиную беззвучно, опустилась рядом с Глебом на диван, вопросительно посмотрела на крайне улыбчивого мужчину. — Чего такой довольный?

— Мне тут с биржи труда звонили… — сравнивать Самарскую с биржей труда, конечно, чревато, особенно если делать это в присутствии ее мужа, но здесь его нет, потому можно.