Эффект Лазаря

Они действительно ушли, я так и осталась стоять у окна, не веря происходящему. На секунду почувствовала облегчение, а потом поняла, что страшное только сейчас и начинается. Подумала о Максе, интересно, сколько он будет меня ждать возле метро? Потом о Косте: вот сволочь! Он знал, что «Эффект Лазаря» – бомба. Он сам вчера сказал: небезопасно! Конечно, он меня не специально подставил, в этом я не сомневалась. Если бы я его вчера не вызвала, и он ко мне не пришел, они бы, наверное, меня не выследили.

А что значит – «должна исчезнуть»? Если я просто заложница, Костя отдаст им программу, и меня отпустят. А если не отдаст? Этого не может быть! А если его пришьют, и некому будет меня вызволить из бетонного мешка? А если я, по их мнению, знаю что-то несовместимое с жизнью? С моей жизнью!

Я осторожно выглянула из комнаты, будто здесь мог оказаться кто-то, кроме меня. Пошла на разведку. Входная дверь была закрыта, я ломанулась в нее, она даже не дрогнула под моим напором. Никогда ее не открою.

Квартира – трехкомнатная. Все помещения с полу до потолка бетонные. На подоконнике в соседней комнате валялась моя сумочка со всеми потрохами, вываленными тут же: паспортом, кошельком, косметичкой, ключами. Ничего не взято. Здесь же стояли две пустые банки пива. На полу несколько окурков, сигареты тушили о стенку. А вот мобильник исчез, его расколошматили еще в машине и, наверное, выбросили.

В кармане у меня, как я только что вспомнила, лежала флешка с «Эффектом Лазаря».

Унитаза в уборной не было – дырка в полу и фановая труба торчит. Зато в кухне обнаружила водопроводный кран. Открыла – вода потекла на пол. Нагнулась к крану – прополоскала рот, умыла лицо, попила. Мне казалось, что вся я грязная, во рту стоял блевотный вкус тряпки, в ноздрях – запах куртки.

Самочувствие было ужасным. Ноги дрожали, сердце билось. Брехал Костя, что программа – игрушка, артистам нужна и художникам…

Я боялась, что похитители вернутся, поэтому на всякий случай, бросила злосчастную флешку в фановую трубу. А еще я боялась, что никто никогда сюда не придет. Бродила по квартире и смотрела в окна, но ничего нового там не увидела. Пошла в свою комнату, ту, первую, куда меня засадили, положила на подоконник сумку и барахлишко из нее, вытащила торчавший из замочной скважины ключ и закрылась изнутри, хотя эту дверь нормальный мужик высадил бы плечом. Села на пол, прислонилась к стене. Тут же опять стала бить дрожь.

Вспомнила эстонский путеводитель. Речь шла о средневековом замке на острове Сааремаа, и был там старый рисунок каменной каморы, где в кресле за столом сидел скелет. Легенда, а может, и чистая правда, гласила, что веке в шестнадцатом какого-то рыцаря замуровали в подвале замка, а в более поздние времена нашли. Когда к скелету прикоснулись, он рассыпался в прах. В детстве я балдела от ужаса и восторга, разглядывая этот рисунок.

40

Часы у меня были только в мобильнике, солнце скрылось, белые ночи шли к апогею, комнату заливал мертвенный свет. Который час, я не представляла, я даже не знала, сплю или бодрствую, чувствовала только страшный холод, казалось, у меня кости мерзнут. Какие-то гадости лезли в голову, что-то обидное и тяжелое, причем не самое-самое, а мелочи, о которых, казалось, я забыла.

Почему-то вспомнила, как мама забрала меня из пионерского лагеря, потому что я рыдала там день и ночь, и прямо оттуда повезла к тете Нине на дачу, а на платформе обнаружила, что у меня полная голова вшей. Однако мы продолжили путь. На даче застали одного Костю, тетя Нина должна была приехать вечером. Мама велела Косте ставить тазы, чайники и кастрюли, все, в чем можно было греть воду, а мне приказала не входить в дом, чтобы вшей не натрясти. Потом, призвав на помощь Костю, повела меня в укромный уголок сада и там стала обмазывать мою голову карбофосом. В те годы им травили клопов. И мама, и Костя очень веселились и вели себя, как заговорщики, а я испытывала унижение, будто была бессловесным животным, с которым что-то творят. Потом голову мне замотали полиэтиленом, чтобы вши задохнулись, а поверх полотенцем, и я болталась по саду, пока мне там же, под старой яблоней, не вымыли голову. Но вши подохли не все.

Мать стенала, Костя снова грел воду, и процедуру повторили. Со второго раза все получилось, но я надышалась карбофосом, и мне стало плохо. Я обещала не говорить об этом мероприятии тете Нине, но она все равно узнала и гневалась, что ребенка отравили. Впрочем, двум девчонкам из нашего класса тоже травили вшей карбофосом, это считалось самым действенным средством. Тогда у многих были вши, а мама утверждала, будто во времена ее детства о таком даже не слышали. И тетя Нина говорила, что в эвакуации – было, и сразу после войны было, но потом уже не было. А в войну и после нее вшей травили керосином или стригли наголо и мальчиков, и девочек.

Во время приключения с вшами и карбофосом мне было лет десять, а позже еще кое-что ужасное случилось со мной на даче.