Эффект Лазаря

И тут я увидела Цыпу-Дрипу в бескозырке с надписью «Ладога», она рассматривала такую же деревянную лопатку. Мы с Максом переглянулись и побежали к автобусу, затыкая рты, и только на порядочном расстоянии разразились хохотом. 67

Наша гостиница за городом, но и сам город можно пересечь пешком минут за двадцать, и из центра до загорода примерно столько же. Краснокирпичная гостиница с фабричной трубой на берегу залива носит милое название «Пийпун Пиха», и мы повторяем его кстати и некстати. Сие означает – «Домик с трубой». Когда-то здесь была паровая лесопилка.

У стойки администратора выдают ключи от номеров. Меня поселяют с редакторшей. Цыпа-Дрипа селится с Яком-Цидраком, но из разговора мы узнаем, что штампа в паспорте у них нет, просто они заявили о желании поселиться вместе. Макс говорит, что еще не поздно все переиграть, мы можем получить совместный номер, а я отвечаю: пусть все останется, как есть. Не обиделся? Утверждает, что нет.

Я иду в номер бросить рюкзак и умыться, на минутку ложусь на кровать и проваливаюсь в сон, а будит меня Макс. Спала всего пятнадцать минут, а встаю отдохнувшая. Мы ужинаем в ресторане, а потом сидим на берегу Ладоги, на гранитном «бараньем лбе», он кажется теплее воздуха. Ветерок разгоняет комаров, покачивает катера у причала и шевелит тонкие нити тумана над ртутной водой.

Мы пьем красное сухое вино, снова говорим о мамушках, и мне хочется рассказать о своей матери что-нибудь хорошее, о том, какой она была раньше. Но я не могу ничего придумать и рассказываю о танцующем по колено в розовом тумане лосе, которого мы с Томиком видели по дороге из Таллина.

– Расскажи о себе, – просит он.

– Ты хочешь знать, есть ли у меня мужчина?

– Если и есть, то ты с ним не встречаешься.

– Я с тобой встречаюсь. О прошлом пока не хочу вспоминать, но скоро расскажу, – говорю, а сама думаю: если я полная идиотка, что подтверждают некоторые мои поступки, я расскажу ему о Косте – о своей детской любви. Но этого делать нельзя.

Должно бы уже стемнеть, но светится вода и восходит огромная луна.

– «Обманите меня… но совсем, навсегда… Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда…»

– Ладно, – отвечаю ласково, – я попробую.

Хорошо, что он любитель поэзии. Это плюс.

Проходим через бар, где в завитках сигаретного дыма сидят Цыпа-Дрипа с Яком-Цидраком, и прощаемся. Наверное, я была не права, поселившись с редакторшей. Моюсь под душем и ложусь в постель. Редакторша хочет со мной поговорить, но я мгновенно вырубаюсь.

68

Дурацкая куркиёкская шляпа – настоящая шляпа волшебника, она привлекает ко мне дружелюбие и одобрение, мне снова улыбаются, и я улыбаюсь всем. Утренний туман рассеивает солнце. Нас отвозят к городскому парку, показывая по дороге, где будет стоять автобус, на котором мы поедем домой.

Парк – это, по сути, дела огромная гора с густым лесом и певческое поле у ее подошвы. Возле тропы, в придорожных кустах, мы находим неучтенную достопримечательность – гипсового егеря в сапогах, ватнике и ушанке, с ружьем через плечо, и его верную собаку с отбитой головой. Потом мы пытаемся оторваться от наших экскурсантов, которые штурмуют гору, плетемся еле-еле, рассматривая колокольчики, ромашки, сыроежки, и наконец оказываемся наверху, а вокруг на много километров расстилается головокружительная панорама в голубой дымке: холмы, леса, озеро, залив, игрушечный город и макушки елей под ногами, вырастающих прямо из скал. Где настоящий лес из сказок – так это в Карелии. Где самое синее блистающее небо и гладь воды – в Карелии.

Мы остаемся одни, даже Цыпа с Яком куда-то подевались. Бродим по городу, сидим в сквере, в кафе пьем кофе, в ресторане обедаем, встречаем кого-то из наших, ведь маршруты у всех одни, но это не обременительные встречи. И Сортавала всегда останется для меня милым сердцу городом, хотя старое его название – Сердоболь – вспоминается не в связи с историей, а потому что сердце болью отдается. Этот город красит природа, здесь много отменных памятников северного модерна, и, в основном, они в хорошем состоянии, но вокруг запущенность и бедность.

Макс говорит, что во вторник утром на месяц улетает в командировку в Мурманск. Пытался отговориться, но не получилось, он будет звонить, писать и прилетит на выходные. А я, поразмыслив, отвечаю, что командировка кстати, как специально подгадали. Нам надо взять тайм-аут. Я предлагаю ему полную изоляцию друг от друга. Я не буду общаться даже с мамушками. Надо подумать, поскучать, надо решить что-то и решиться. Макс не в восторге от моего предложения, но я настаиваю. Мне нужно побыть одной.

Мы собирались приехать домой засветло, поэтому выехали пораньше, в воскресенье возвращаются дачники и туристы, могут быть пробки. Обратная дорога почему-то дается труднее. Автобус еле ползет по узкой «гребенке», словно по коридору. Театрально-зловеще выглядят обочины, облепленные плотным слоем пыли, молодые сосенки тянутся к нам пепельными ветвями и иногда гладят стекла автобуса. Какой-то потусторонний мир.