Эффект присутствия

— Начнем со справки из РУСа. Нет, справка нормальная — подпись, печать, исходящий номер. А запрос где? На основании чего она выдана? Дальше. Протокол допроса Зябликовой. Валер, ну сколько я с вами буду бороться? Володя, ветеран сыска, допрашивает. Дату, время начала и конца следственного действия, место его проведения, самой собой, Володя не указывает. Потом, какого хрена он Зябликову именует свидетелем, если она по делу потерпевшей признана? Ну а рапорт твой — образчик лаконичности, вообще ничего из него непонятно. Кто такой Кокошин? Как его звать-величать? Дата его рождения, место? Рапорт адресован начальнику УВД, но ни одной визы на нем почему-то нет. Каким ветром его в прокуратуру занесло?! Валера, дело областной подсудности, каждая бумажка в нем должна быть оформлена от и до. Локти будем грызть, когда в суде из-за формальных нарушений доказательства разваливаться будут!

Петрушин медленно вытащил из кармана сплющенную пачку «Есаульских»:

— Разрешите?

— Разрешаю, — Саша переставил ближе к гостю пепельницу, стукнув ею по столу.

— Чего мне теперь, в управление возвращаться? Переделывать? — закурив, опер пудовым взглядом уперся в свернувшиеся в свиток помятые бумаги. — Спать охота после суток, всю ночь кувыркался. То на грабёж гоняли, то в «Ладе» какие-то мудаки витрины расхерачили. Начальник ещё, блин, плешь проедает…

— Да я слышал. Вы сегодня собрались на обыска ехать?

— Почему сегодня? В четверг или в пятницу. Нам надо мероприятия подготовить, — Валера сделал вращательное движение кистью руки, рассчитанное на посвященного.

Таковым и был его собеседник.

— Ну понятно, — кивнул Кораблёв, — в пятницу собрались проводить, а в понедельник ты меня уже за горло берешь.

— Я заранее. Винниченко быстро ничего нам не делает. А начальники меня за него имеют в хвост и в гриву.

— Поня-атно. Сейчас я Боре скажу, чтобы он постановления печатал, а ты завтра с утра новый рапорт принесешь, обстоятельный, разборчивым почерком написанный и запрос в РУС. Сутулову я сам позвоню, чтобы он подошёл с той же ручкой, которой протокол писал, и при мне все графы заполнил. Все, Валер, извини, но лимит времени ты исчерпал. Чего ещё?

— Александр Михалыч, — шумно поднимаясь, Петрушин изложил последнюю просьбу, — разреши серокопии со справки и с протокола сделать? Мне к ОПД приобщить.

— Пойдем, дам команду канцелярии, сделают тебе твои серокопии, — Саша не удержался от улыбки, глядя на колоритного оперативника, разительно похожего на графа Рошфора в исполнении Бориса Клюева из популярного советского фильма про трех мушкетёров.

22

10 января 2000 года. Понедельник.

11.30 час. — 13.00 час.

Из прокуратуры Валера Петрушин прогулочной поступью по выпавшему с утра искристому снежку направился в сторону улицы Сергея Лазо. Настроение у старшего опера было приличное. Суточное дежурство он оттянул честно, от встречи с Птицыным, намеревавшимся устроить ему выволочку за невыход на работу в выходной, ловко уклонился. До завтрашнего утра Петрушин был свободен, как ветер в чистом поле. После суток ему полагался отсыпной. Ощущение пусть недолгой, но вполне осязаемой свободы, сравнимой со свободой школьника, получившего законное освобождение от тягомотины уроков, приятно грело. За грядущие двадцать четыре часа начальственный гнев, глядишь, и поуляжется. Птицын, которого убойщики за глаза именовали Барином, хоть и отличался злопамятностью, выслушав доклад о проделанных мероприятиях, поругается, конечно, для порядка, но такой волны, какую он намеревался поднять сегодня, вздымать не станет.

Завтра у начальника криминальной Валера зайдет с решённого в прокуратуре вопроса с обысками, козырёк это небольшой, не старше семёрки, но свой. Придирки Кораблёва оперативника ничуть не обескуражили. А вот окажись на его месте холерик Сутулов, тот бы раскричался, что следователи оборзели в корень, что ни в других районах опера свидетелей не допрашивают, что запросы писать — не оперская работа. На результат дискуссии Вовкины вопли не повлияли бы, исправлять косяки всё равно пришлось бы убойщикам, только трата нервов впустую.

Запланированная оперативная установка в доме номер три по Сергея Лазо Петрушина не тяготила. Полезное Валера намеревался совместить с приятным. По дороге он завернул в магазин «Посылторг», купил там бутылку портвейна «Три семёрки» и сигарет.