Эффект присутствия

Но за столом атмосфера быстро сделалась непринужденной. Душа любой компании Валентин Борисович был в тот день в особенном ударе — к месту шутил, провозглашал красивые тосты, удачно пародировал Горбачева и Ельцина, рассказывал смешные анекдоты, одним из которых вверг в смущение Капитолину Алексеевну, придержавшуюся пуританских взглядов. Мужчины отдавали предпочтение армянскому коньяку, женщины пили сухое крымское вино. Олина мама, Зинаида Марковна держалась гораздо сдержанней супруга, но вполне дружелюбно, делилась с Капитолиной Алексеевной рецептами блюд, украшавших стол. Разговор шёл главным образом об организации предстоящей свадьбы. Валентин Борисович тезисно изложил программу: регистрация, венчанье в церкви Иоанна Воина, первый день торжества — в «ВИП-клубе», второй за городом, в гостевом домике механического завода, перечислил автомобили, которые он наметил в свадебный кортеж, озвучил культурную программу. Когда он назвал число гостей со стороны невесты, Капитолина Алексеевна инстинктивно смяла в руке накрахмаленную салфетку, а Михаил Юрьевич решительно заявил, что расходы будут пополам. Помолчав, добавил солидно: «У нас тоже родни много, мы тоже — не пальцем деланные». Саша отчётливо понимал, что в затевающееся грандиозное празднество они вбухают, как в прорву, все свои сбережения. Собственных накоплений не хватит, придётся снова влезать долги, из которых Кораблёвы выкарабкались не так давно. Сразу после подачи документов, Саша, будучи наслышанным о наполеоновских планах Валентина Борисовича, попытался намекнуть своей ненаглядной, что их бракосочетание может быть отпраздновано и поскромнее. Оля, выпустив острые коготки, ответила тоном, не терпящим возражений, что замуж она выходит первый, и, надеется, единственный раз, и потому всё должно быть по высшему классу.

Во время перемены блюд Валентин Борисович попросил Сашу проконсультировать его по одному вопросу. Они прошли в кабинет, где, расположившись в удобных кожаных креслах, обменялись информацией по Олечкиной проблеме. Кораблёв рассказал, что подлинники материала об административном правонарушении находятся в его руках, он успел их перехватить в милиции до направления в суд. Мошенническая схема работников супермаркета ему понятна, он уже нагнал жути на охранника, участвовавшего в ней, опросил деда, записавшегося в свидетели, вызвал на вторник в прокуратуру грузчика… Валентин Борисович, слегка поморщившись, остановил его, сказав, что это все частности. Соболева интересовало единственное: требуется ли его вмешательство на уровне начальника милиции. Саша, глядя в импозантное лицо собеседника, твердо заверил, что справится сам.

— Не имею оснований сомневаться, — Валентин Борисович по-родственному потрепал его по колену. — А я в свою очередь дам команду начальнику отдела потребительского рынка. Пусть он как следует пошерстит этот ломаный «Грошик». Думаю, лишним не будет. Как ты считаешь?

— Согласен. Профилактика не помешает.

— Ну и ладненько, действуем каждый по своему направлению. Пошли, Сань, к столу, а то хозяйки мои обидятся.

Пообещав без пяти минут тестю разрулить ситуацию самостоятельно, Саша не сомневался, что ему это удастся.

«Убийц колол до задницы, а шпану не расколю?!» — задавался он одним и тем же вопросом.

Однако шпана пока не думала давать расклады по поводу афер, чинимых ею в супермаркете. Охранник Камыш избрал простую, но эффективную тактику, включив кнопку «дурак». Изложив свою версию происшедшего, он не отходил от нее ни на миллиметр. Кораблёв, облачившийся для солидности в форму, использовал все доступные в данной ситуации способы. Сначала он разговаривал с подчеркнутой приязнью, предлагал охраннику рассказать без записи, как все было на самом деле, обещая оставить его проделки без наказания, при условии, конечно, если он не вздумает повторять их впредь. Камыш в ответ пожимал узкими плечами и говорил, что не понимает, чего от него хотят. Затем и.о. зампрокурора принялся задавать каверзные вопросы, пытаясь поймать опрашиваемого гражданина на логических неувязках. Эта затея окончилась ничем, потому как мудреные вопросы до сознания одноклеточного Камыша не доходили. После этого Саша, сменив тон с дружелюбного на зловещий, стал сулить парню большие неприятности, если тот наконец не образумится и не пойдет на сотрудничество с органами прокуратуры. Камыш пыхтел, сопел, морщил низкий лоб, плаксиво нудел: «Сажайте, ваша власть, только скажите за что, я ведь ничего такого не делал». В конце концов отличавшийся в конфликтных ситуациях импульсивностью Кораблёв сорвался и натолкал охраннику херов, обозвал «уродом» и «недомерком». Открытый наезд, прибегать к которому совсем не стоило, положительных результатов также не дал. Камыш вжал голову в плечи, забился в угол, очевидно, опасаясь, что следующей стадией «допроса» будет применение физической силы, и хныкал: «Не имеешь права обзываться, сам урод».