Эффект прозрачных стен

– Но она уже достаточно взрослая, чтобы все знать. Дети в таком возрасте лучше взрослых чувствуют изменение атмосферы в доме. Вы не обманете ее, просто надев маску «Все хорошо». А если Маша поймет ваше молчание по-своему? И это понимание будет кардинально отличаться от реального положения вещей? Вот представьте, если бы врач сегодня в больнице вместо обнадеживающих слов, сказанных уверенным тоном, прошел бы мимо, пряча глаза. Что бы вы почувствовали? А еще Маша может подумать, что все случившееся как-то косвенно связано с ней. Сами того не желая, вы ввергнете дочь в пучину вины.

– Сдаюсь. – Лада подняла руки. – Только не сейчас. Сейчас не могу. Может, утром… Точно – утром.

Маша по-прежнему лежала на кровати. Асе пришлось коснуться плеча девочки, чтобы привлечь к себе ее внимание.

– Папа пришел? – Маша подскочила, вытаскивая из ушей наушники.

– Пока нет.

– А мама где?

– Она легла, плохо себя чувствует. И ты ложись, пора спать, завтра рано вставать. – Маша скорчила недовольную гримаску, и Ася, погладив ее по голове, успокаивающе добавила: – Зато завтра пятница, в субботу можно будет поспать подольше.

– Да, пятница это здорово. Мы по пятницам ходим с Ольгой Эдуардовной на всякие выставки, концерты… – Маша мечтательно улыбнулась, а Ася поморщилась – из памяти еще не изгладилось свирепое лицо бывшей балерины. – Вы не думайте, она хорошая, добрая.

– Как Неонила?

– Нет! – Маша замотала головой. – Неонила особенная. Мне так хочется, чтобы она вернулась…

– У тебя, случайно, не осталось ее фотографии? Мне бы очень хотелось посмотреть на нее.

– Сейчас посмотрю!

Маша какое-то время листала фотогалерею мобильного, потом радостно заявила:

– Вот, нашла! Это мы в детском парке.

Ася всмотрелась в изображение на телефонном дисплее. Обыкновенная женщина среднего возраста с мягкой улыбкой на мягком лице. Ася немного увеличила изображение. Теперь почти весь экран занимали глаза Неонилы. Глаза эти, устремленные на Асю, были полны бесконечной любви и бесконечной грусти.

– Хороший снимок, – похвалила Ася. – Можешь мне переслать?

– Конечно, – без лишних «зачем» и «почему» ответила Маша.

Уже выходя из комнаты, Ася услышала:

– Только не рассказывайте маме, как мы ходили в библиотеку. Хорошо? Я сама…

За суматохой последних часов Ася так и не вспомнила о необходимости поставить в стаканчик в ванной запасные зубные щетки.

Глава 19

Выйдя из комнаты девочки, Ася заглянула в гостиную. Лада сидела в кресле, поджав под себя ноги.

– Заснула?

– Нет еще. Вы бы зашли к ней. Она так скучает…

– Нет, я не могу сейчас. Я знаю, что ужасно перед ней виновата, но боюсь расплакаться, и тогда все станет еще хуже.

– Все будет хорошо, – Ася стояла столбом посреди гостиной, не зная, что делать.

– Не будет! Не будет! – закричала Лада. – Они же меня подозревают! Меня! Как будто я могла…

И тут словно лопнула плотина, не выдержавшая натиск эмоций. Лада разрыдалась, беззвучно, отчаянно и горько. Она уже не казалась безупречно элегантной работодательницей, хозяйкой дома. Испуганная одинокая женщина билась в рыданиях, и Ася не могла стоять истуканом и смотреть на это. Она шагнула к креслу, уселась на подлокотник и, обняв Ладу, прижала ее голову к себе. Крепко-крепко. В боку мгновенно стало горячо от Ладиных слез.

– Тише, тише, – Ася гладила женщину по судорожно вздрагивающей спине. – Никто вас не подозревает. Я сказала, что вы были со мной. И завтра еще скажу. Меня к следователю вызывают. Приду и скажу – не стреляла.

Ася не была психологом, но чувствовала, что сейчас нужно говорить. Все равно что, смысл сказанного не играет роли. Главное – говорить. И она говорила. Долго. Пока не заговорила Лада.

Она родилась в военном городке. Отцу с матерью было уже за тридцать, и обзаводиться потомством они не планировали – в сложных условиях гарнизона было не до того. И хотя у офицеров части прибавление семейства периодически случалось, отец Лады, капитан Виктор Иванович Одинцов, следовать их примеру не спешил. Но жена о беременности узнала слишком поздно, ребенка пришлось оставить.