Эффект прозрачных стен

– Какую-нибудь? Да на кой черт она мне сдалась, какая-нибудь! Меня устраивает то, что я делаю. Может, я и необразованная деревенская баба, но люди верят, что я могу влиять на реальность. Они ищут у меня спасения от страха одиночества. И в моих силах дать им это спасение. А значит, я останусь здесь, пока я нужна хоть кому-нибудь. А ты, если стыдишься меня, проваливай. Слышишь? Проваливай к чертовой матери! – с этими словами она бросилась в комнату Рины и лихорадочно принялась запихивать в ее сумку вещи. – Вот! Все!

Ева выставила незакрытую сумку на крыльцо. Распаленная от гнева, с испариной на висках и дрожащими руками.

– Прощай, сестра!

– Прощай! – Рина медленно вышла из дома, села на ступеньки, заправляя в сумку торчащие части одежды. Застегнула молнию. Встала, медленно, словно во сне, пошла к калитке. Она все надеялась, что сестра окликнет ее, они обнимутся, все обидные слова будут забыты и жуткая боль в груди исчезнет. Но чуда не произошло.

Рина долго отходила от этой ссоры, пыталась убедить себя, что ничего страшного не произошло, что нужно уважать выбор сестры, каким бы он ни был. И почти уговорила. И только боль в груди осталась. Как будущий врач, она понимала: причина этой боли – потеря душевного равновесия, и что если не удается от нее избавиться, то нужно к ней привыкнуть, научиться жить с ней. И она училась. Закончила институт, работала на «Скорой», затем устроилась в больницу, в отделение терапии. Работа врача не располагала к созданию семьи, но одиночество не тяготило Рину. Ее семьей стали пациенты. В основном пожилые, зачастую одинокие, напуганные, они ждали от нее чуда, и она старалась, как могла.

Однажды ночью Рина проснулась от резкой боли. Это была она, ее привычная боль, только усиленная в десять, в сто раз. С трудом сдерживая крик, Рина нашла аптечку. Руки дрожали, и лекарства рассыпались по полу. Ей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы найти упаковку ампул с обезболивающим и сделать себе укол, затем она вызвала «Скорую». С трудом открыла дверь и провалилась в спасительное беспамятство.

Рина долго приходила в себя. Врачи, как к коллеге, отнеслись к ее обследованию с максимальной доскональностью и не могли понять причины приступа. Вроде никаких отклонений нет, всевозможные анализы в норме, все жизненные функции в порядке. Рина и сама понимала, что все в порядке. Хотя не все – после укола, который она сделала себе той ночью, боль, много лет жившая в ее организме, ушла. Ее не было. Совсем.

«Наверное, у Евы все образовалось», – успокоила себя Рина.

Жизнь постепенно возвращалась в свою колею. Через месяц на работе ей предложили путевку в элитный санаторий. Ехать не хотелось – не привлекала роль пациента. Но главврач, Николай Семенович, сдвинул брови, что служило признаком крайнего недоумения. И Рина сдалась.

А когда вернулась, тот же Николай Семенович, глядя куда-то поверх ее плеча, сообщил, что Ева умерла при родах.

Рина медленно опустилась на стул. Боли не было… Лучше бы она была!

В роддоме Рина узнала, что сестра родила девочку. Кинулась в дом малютки. Успела вовремя. У ребенка были проблемы с дыханием, сердечная недостаточность. Она вообще была странной, маленькая Агния. Смуглая, с беспомощно вытянутыми вдоль тела ручками, покрытыми пушком, она напоминала заблудившегося ангела, готового покинуть землю и устремить свой полет в небеса. Агния почти не шевелилась, словно это к ней перешла боль Рины, и боль эта, слишком большая для столь маленького существа, придавила ее к кроватке, начисто лишая надежды когда-нибудь подняться на ноги.

Душа Рины рванулась к ребенку. Захотелось прижать ее к себе и уже никогда не отпускать.

В больницу она не вернулась. Пациенты, которые когда-то были основной составляющей ее жизни, уже не были так важны. Им могли помочь другие врачи. Агнии – Рина чувствовала это – не поможет никто, кроме нее. На работе ей задним числом оформили отпуск по уходу за ребенком, собрали кое-какие деньги, на первое время должно было хватить. А она, похоронив сестру, бросилась в Николаевку.

Медленно, день за днем, отвоевывала девочку у смерти. Рина не оставляла малышку ни на мгновенье. Примотав ее шарфом к груди, бродила по лесу в поисках целебных трав, способных укрепить здоровье ребенка. А природа, словно вступив с ней в необъявленный сговор, бросала под ноги самые ценные свои дары. Травы, в поисках которых раньше нужно было пройти не один километр, теперь росли практически на опушке леса – протяни руки и возьми. Рина варила отвары, поила девочку, добавляла в воду при купании, делала массаж, укрепляя слабенькое тельце. И смерть сдалась. Отступила, признала свое поражение.