Эффект прозрачных стен

Рина поехала в дом малютки, но там ее тоже ждала неудача. Директор две недели тому назад скончалась от сердечного приступа. Новая руководительница только приступила к исполнению обязанностей, и задавать ей какие-либо вопросы было абсолютно бесполезно. О Светлане Карамзиной никто из сотрудников не слышал. Рина хотела остаться в городе еще на день, чтобы вернуться в роддом и попытаться достучаться до его работников, но тут позвонила Оксана – с Агнией беда. Резко подскочила температура. Оксана уложила девочку в постель, напоила чаем с малиной. Но к вечеру девочка стала задыхаться. Пришлось вызвать «Скорую помощь». Сейчас Агния в больнице. Врачи ничего не говорят, требуют вызвать мать.

«Вот она, расплата за предательство!» – подумала Рина и кинулась в больницу.

При виде ее девочка радостно вскинулась на кровати, тут же зашлась сухим, лающим кашлем и бессильно упала на подушку. Лицо бледное, на скулах болезненный румянец, а в глазах – сумасшедшая радость.

Рина, как была, в уличной одежде, прижала к себе племянницу, чувствуя через больничную пижаму сжигающий ребенка огонь.

– Все будет хорошо, – сказала она и Агнии, и себе. – Ты обязательно поправишься, и у нас все будет хорошо.

Так она и сидела, баюкая девочку, пока кашель не успокоился, дыхание хоть и оставалось поверхностным, но выровнялось. А потом практически три дня не отходила от девочки, лишь пару раз съездила в Николаевку за нужными травами. Болезнь отступила, жизнь продолжалась. Мысли о настоящей дочери сестры приходили лишь ночью, когда жизнь в деревне умолкала ненадолго. А однажды Рине приснился сон. В почтовом ящике она обнаружила письмо. Чистый конверт, без имени получателя и имени отправителя. Надорвала конверт, вытащила сложенный вдвое листок бумаги с одной фразой: «Не беспокойся, у нас все хорошо. Ева». Ева? Сестра никогда не писала писем. Писать она, конечно, умела. Но вот выражать правильно свои мысли… Что значит – у нас все в порядке? У кого – у нас? Ева жива и девочка с ней? Тогда кого она похоронила на Андреевском кладбище? Труп сестры долго пролежал в морге, и хоронили ее в закрытом гробу – без каких-то церемоний. Нет, ерунда. Это точно была Ева. А хорошо все у нее и мамы там, за чертой, в другой жизни. Или все-таки нет? Немного позже, провожая Агнию в школу, она, сама не зная зачем – для почты было еще рано, – заглянула в почтовый ящик. Там лежал надорванный конверт. Абсолютно белый – ни имени отправителя, ни имени получателя, – и абсолютно пустой. Рина положила его в шкатулку, рядом с номером телефона Светланы. Примерно через год ей зачем-то понадобилось свидетельство о рождении Агнии. Она полезла в шкатулку. Конверт исчез. Перебрала все по листику. Материны письма были, документы были, листовка с телефоном была. Конверт исчез.

– Все, чай! – Рина решительно встала и тряхнула головой, словно отгоняя грустные воспоминания. – А то парень ваш наверняка умаялся.

– Да, только можно я перепишу телефон?

– Конечно, – Рина вышла из комнаты и вернулась с листком бумаги.

Суши… Интересно, работают ли они сейчас? И телефон – действует ли он? Не сменила ли Светлана номер?

Ася сфотографировала запись, и они с Риной вышли во двор, где разгоряченный Лебедев, скинув куртку, размахивал топором с насаженным на него поленом.

– Й-е-ху! – Он размахнулся, ударил поленом по колоде, и ничего не произошло. Полено по-прежнему осталось насаженным на топор.

– Ась, хорошо, что ты пришла! Помоги, пожалуйста! А то меня тут разводят! Агния сначала топор дала тупой, – тут он кивком показал на лежащий рядом с колодой здоровенный инструмент, больше смахивающий на молоток с необычно удлиненным концом, на вид страшно тяжелый и очень тупой. – Нет, ну ты глянь! Это же не топор, а просто девайс для самоуничтожения! Потом дрова подсунула какие-то железобетонные. Никак не хотят рубиться.

– А я-то чем могу помочь? – удивилась Ася.

– Рюкзак мой притащи! А то я не хотел мешать вашим задушевным беседам.

Асе было не совсем понятно, зачем нужен рюкзак при колке дров, но во дворе уже смеркалось, и тратить время на разговоры было жалко.

– Ну вот, сейчас все получится, – сказал Лебедев, раскрывая рюкзак. Сначала он вытащил скрученный валиком Асин плащ, затем пакет с сапогами. Последним из недр казавшегося бездонным рюкзака был извлечен ноутбук. Федор водрузил его на колоду, раскрыл, поклацал по клавиатуре, пару раз свайпанул по тачпаду, уставился в открывшуюся картинку.

– Да? – сказал удивленно. – Фигасе!

Потом закрыл ноутбук, сунул его в руки Агнии, топор с поленом повернул обухом вниз и с силой ударил им о колоду. Топор на удивление легко освободился. Затем взял отвергнутый «девайс для самоуничтожения», установил на колоду злополучное полено, зачем-то пощупал его поверхность пальцами, прицелился и…

– Й-е-ху! – ловко разрубил полено пополам.

Агния взвизгнула и радостно зааплодировала, а Лебедев со словами «Тяжела и неказиста жизнь без парня-программиста» отвесил шутливые поклоны всем трем женщинам, присутствовавшим при его подвиге.

– Все, чай! – хлопнула в ладоши Рина.

– А дрова? Мало же? – спросил Лебедев.