Эффект прозрачных стен

Попутно Рина пыталась узнать хоть что-нибудь о судьбе сестры. Отец ребенка был неизвестен. Сестра на учете по беременности не состояла. «Скорую» вызвала, когда роды уже шли полным ходом. Видимо, пыталась справиться сама, дома, но в какой-то момент инстинкт самосохранения заставил обратиться за помощью. Ева умерла по дороге в больницу – приращение плаценты. Она просто истекла кровью. Относись сестра хоть немного более ответственно к своему здоровью, всего этого можно было избежать. Или бы если Рина была рядом. Именно этого она не может себе простить. И не простит никогда.

Рина замолчала, а Ася, наоборот, уже не могла молчать. Ей катастрофически не хватало воздуха. Боль за двух женщин, одна из которых ушла, а другая не может себе простить ее уход, просила выхода. Все равно в чем – в словах, в движениях, в слезах.

Ася подсела поближе к Рине, обняла ее. Та, не сопротивляясь, положила голову на Асину грудь. Со двора доносились глухие мерные удары и веселый смех Агнии. Потом голос Федора. Слов не разобрать, только «бу-бу-бу», но тон жизнерадостный.

– Дрова рубят, – пояснила Рина. – Я порой удивляюсь, как Агнии удается заставить человека помогать себе. Из нее выйдет отличный руководитель. Уж точно не будет сама тянуть всю работу – мигом распределит обязанности.

«Это просто правильная мотивация, – подумала Ася. – Федор ради чая с плюшками готов на любые подвиги».

– Мне кажется, это отцовские гены, – продолжила Рина. – Может, отец – кто-то из новых домов. Уж очень сильна в ней предпринимательская жилка. Не поверите: все это любовное ведовство – ее идея. На самом деле никакой любовной магией я не занимаюсь. Психологической поддержкой неуверенных в себе женщин – да. Травками, уменьшающими аппетит, и пропагандой здорового питания – тоже да. Приворотами и отворотами – нет.

– Как это? – изумилась Ася. – А как же любисток? Кладбище?

– Это часть Рининого спектакля. На самом деле я ходила к соседке. Возраст, давление скачет. Дети в городе, попросили меня за ней присматривать. – Ася вспомнила чемоданчик, с которым вернулась Рина. И как она раньше не поняла, что для сбора трав на кладбище он не годился?! – Любисток у меня, конечно, есть, и поверьте – у него широчайший спектр действия. Тут и сердечные, и легочные заболевания, и нервные. Попробуйте при головной боли помять свежий лист любистка и приложить ко лбу – боль пройдет, независимо от причины, ее вызвавшей. Укрепляет волосы, помогает при экземах, псориазе…

– А при беременности?

– А что – при беременности?

– Агния сказала, что нельзя.

– Правильно сказала. При беременности и при воспалении паренхимы почек.

– А веточка? В подол платья зашитая? Она помогает?

– Конечно, помогает, – усмехнулась Рина. – Нужно только очень в это верить. Все, кому мы с Агнией зашивали, верят. И счастливы. Пойдемте пить чай.

Рина встала и вопросительно посмотрела на Асю.

– Подождите, а Светлана? Вы говорили, что Светлана…

– Светлана. – Рина медленно опустилась на диван. Задумалась.

Она ворвалась в их размеренную жизнь, когда Агнии только исполнилось семь. Детские болезни остались позади, и сейчас о первых днях жизни девочки напоминали только сны, после которых Рина весь день не могла найти себе места из-за непонятной тревоги. Именно в такой день приехала Светлана. Раздраженная и беременная. Сильно раздраженная и на довольно большом – месяцев восемь – сроке беременности. Беременные не должны доводить себя до такого состояния, и Рина кликнула Агнию, хотела попросить принести легкого успокаивающего сбора. Но стоило девочке переступить порог комнаты, как посетительница разразилась истерическим смехом. Рина племянницу отослала, за сбором сбегала сама.

– Что-то дочка на вас не похожа, – заявила гостья, сделав большой глоток из принесенного Риной стакана. По комнате поплыл аромат мелиссы.

Рина спокойно пояснила, что девочка – ее племянница. Секретом это ни для кого не являлось. Так как вся деревня знала, чьей дочерью является Агния, Рина не стала скрывать это от ребенка. Пусть лучше узнает от нее, чем от досужих кумушек, ведь подобная информация должна преподноситься максимально тактично и деликатно. А деревенские сплетницы явно лишены этих качеств. Но что-то в поведении собеседницы подсказало – она пришла с неприятными новостями о сестре, и Рина на всякий случай проверила, не подслушивает ли Агния за дверью. И, как оказалось, не зря. Женщина, назвавшаяся Светланой, заявила, что сестра Рины никак не может быть матерью девочки, так как это именно она, Светлана, произвела ее на свет.

– Вы же считаетесь врачом, – сказала она, и это «считаетесь» неприятно задело какие-то потаенные ниточки в груди Рины, заставив невзлюбить грубиянку. А та тем временем продолжала: – Неужели вы не заметили, что девочка недоношенная? Я родила ее в двадцать семь недель. Шестьсот пятьдесят граммов.

У Рины, конечно же, поначалу промелькнула подобная мысль, но в медицинской карте Агнии синим по белому было написано, что плод доношен, а она привыкла подобным вещам верить.

– А где же тогда дочка моей сестры? – спросила Рина.

– Господи, откуда же я знаю!