Эффект разорвавшейся бомбы. Леонид Якобсон и советский балет как форма сопротивления

Несколько па-де-де в «Шурале» продиктованы эмоциями, которые определяют колебания тона. При первой встрече Али-Батыра с Сюимбике, после того как он бросил вызов Шурале, Али-Батыр замечает ее красоту и отступает назад в изумлении только после того, как Сюимбике просит его помочь ей найти свои пропавшие крылья. Их встреча наполнена удивлением, которое передается через неуверенные подъемы, в ходе которых Сюимбике ненадолго садится на плечо Али-Батыра, подтягивая под себя ноги, а затем спрыгивает на землю и уносится прочь, сжимая руки за туловищем в знак своего желания улететь. Этот дуэт в первом действии заканчивается нежно: Сюимбике засыпает на камне, а Али-Батыр бережно поднимает ее и уносит в безопасное место в той же вытянутой горизонтальной позе, в которой он ее нашел.

Не было… арабесков танцовщицы, не было знаменитых «стульчиков», когда танцовщик выжимает в воздухе усевшуюся ему на руку партнершу, – удивленно заметил Макаров, разучивая это па-де-де. – Батыр стремился защитить Сюимбике от лешего. И каждая поза, каждое движение развивали поэтический образ темы в незнакомых глазу сплетениях, в напряженных, убыстренных темпах. Все было стремительно, но последовательно [Макаров 1974: 228].

По словам Макарова, чтобы станцевать своего героя, ему пришлось переступить через собственные представления о своих физических ограничениях как танцовщика, пока постепенно его тело не привыкло к исключительным требованиям роли и он не понял кое-что о своей собственной психологии, а также о психологии фигуры мужчины-танцовщика: «Постепенно тело свыкалось с необычностью заданий, и обозначались разные стороны мужественной натуры: могучий, несокрушимый дух, и нежность, и тяга к неизведанному, прекрасному» [Макаров 1974: 229]. Эти свидетельства танцовщиков Якобсона говорят о том, что, несмотря на его переменчивый нрав, они любили его и много работали для него, позволяя ему, в свою очередь, вызывать у них новые эмоции и раскрывать в себе новые стороны.

Напряжение между хореографической симметрией и симметрией эмоций формирует структуру «Шурале». Темноте и атмосфере тревоги и неопределенности в лесной сцене первого акта приходит на смену второй акт, наполненный яркостью дневного света в татарской деревне в разгар свадебных торжеств Сюимбике и Али-Батыра. Якобсон поддерживает ход повествования, вставляя в него различные культурные знаки, которые придают ему плотную культурную специфику. Во втором акте невесту вносят на ковре, за ней следует жених, который подъезжает в коляске. Исчезновению Сюимбике в последние минуты второго действия предшествует сцена, когда жители деревни дразнят Али-Батыра, заставляя его охотиться за невестой, которая прячется среди толп селян.

Рис. 14. «Шурале/Али-Батыр».

Владимир Левашов в роли Шурале, Майя Плисецкая в роли Сюимбике, Юрий Кондратов в роли Али-Батыра. Большой театр, Москва, 1955 год. Фотограф неизвестен

Эта сцена поиска перекликается с финальной сценой на берегу в «Лебедином озере», когда принц Зигфрид мечется среди стай лебедей в поисках своей единственной; таким образом зрителю намекают, что Сюимбике в ее теперешнем человеческом облике все еще опасно связана с животным миром. И в то же время в этой сцене Якобсон заимствует татарские свадебные ритуалы. Якобсон в «Шурале» играет не на взаимодействии с подлинностью, а на обманчивости. Каждый раз, когда Али-Батыр разворачивает лицом к себе толпящихся жителей деревни, его высмеивают, поскольку вместо его стройной и красивой молодой невесты появляется бородатый мужчина или пожилая женщина.

Далее следует серия дивертисментов, первый из которых танцуют девять пар детей, старательно подражающих свадебным хороводам взрослых. На мальчиках – традиционные тюбетейки. Женский танец с трепещущими вуалями и шуточный танец Али-Батыра с группой из восьми мужчин, изображающих нападающих на него охотников, также отсылают как вперед, так и назад во времени, к конфликтам между Шурале и Али-Батыром, которые открывают и закрывают балет. На этой свадьбе все, кроме молодоженов, пьяны и счастливы, что Якобсон раскрывает в богатой и буйной серии танцев для различных групп подвыпивших гостей, которые, спотыкаясь, выходят из свадебного зала. Это деревенская свадьба, напоминающая трагическое веселье «Ночи» Нижинской. Здесь, как и на том празднике, молодожены – единственные люди, не участвующие в безудержном веселье.

Рис. 15. «Шурале/Али-Батыр», Любовь Войшнис в роли Сюимбике и Борис Брегвадзе в роли Али-Батыра, Кировский балет, Ленинград, 1950 год. Фотограф неизвестен