Эффект разорвавшейся бомбы

— Почему вы хотели познакомится?

— Потому что подумала, что это было бы мило, — сказала я ему, придавая своему голосу бодрости и отказываясь дальше улыбаться. Мудак. Это было невысказанное дополнение к концу моего предложения.

— Я не ем сахар. — Он скрестил руки на груди.

— Ладно, хорошо. — Я придвинула тарелку поближе к себе, как будто это был мой сладкий кексовый щит. Рационально, знаю. — Извините, я пыталась быть добрососедкой.

— Добрососедкой? — повторил он, и его рот скривился, как будто он только что съел лимон.

Я вздернула подбородок и снова улыбнулась, полная решимости все исправить.

— Да. Ваша… дочь помахала мне рукой, и я подумала, что буду милой и подойду поздороваться.

Если раньше я думала, что он выглядит холодным, то это было ничто по сравнению с тем, как преобразилось его лицо при упоминании о маленькой девочке.

Его глаза сузились и пригвоздили меня таким количеством льда, что я даже отступила назад.

— Значит, ты настолько же умна, насколько оригинальна? Приятно это знать.

У меня отвисла челюсть.

— Извините?

— У меня есть список причин, которыми пользуются женщины красивее тебя, блондиночка, и это неубедительно, когда речь заходит о причинах, по которым ты появляешься на моем пороге.

От его абсолютной наглости у меня отвисла челюсть.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнил?

Уголок его губ приподнялся, но это было прохладная ухмылка.

— Угу. Мы можем сейчас закончить?

— Ты что, издеваешься надо мной? — Я ахнула. Было удивительно, как тело могло переключаться с холодного на горячее, не меняя формы костей, потому что теперь я была в огне.

— Разве похоже, что я шучу? — Он скользнул взглядом вверх и вниз по моему телу, и моя слащавая маска не шла ни в какое сравнение с насмешкой, которую я увидела на его лице. — Теперь ты можешь вернуться к себе. В обозримом будущем мы намерены заняться выпечкой.

Знаете, были моменты, когда я гордилась своим уравновешенным характером. Моя способность сдерживать реакцию и сохранять приятное выражение лица, отточенная годами практики быть незначительно известной и оцениваемой по каждому аспекту моей жизни — от моего лица и тела до моего воспитания и денег моих родителей.

Это не было одним из них.

Все, что я подавляла в себе последнюю неделю с тех пор, как мне позвонили по поводу сердечного приступа моего отца, все молчание, которое я игнорировала, потому что оно скрывало слишком многое, пустой дом, пустое генеалогическое древо, дерьмовые кексы и тот факт, что мне было достаточно сложно в первый раз поднять руку, чтобы постучать в дверь, все это пронеслось по моему телу в уродливом беспорядочном порыве гнева.

Это была единственная причина, которая бы объяснила, почему я пихнула тарелку с кексами ему в грудь.

Розовая глазурь прилипла к его футболке на один ужасающий вялый момент, пока он таращился на меня, а я таращилась на тарелку, как будто ее не было в моих руках.

Но я закрыла рот и спокойно отступила на шаг. Тарелка упала, а вместе с ней и кексы. Мужчина провел рукой по груди. Неряшливая куча у его ног заставила меня сглотнуть.

Я вздернула подбородок и одарила его улыбкой, сладкой, как свежий лимонад, такой, которая обычно приносила мне несколько сотен тысяч лайков.

— Наслаждайся кексами, придурок.

Я развернулась на каблуках и пошла обратно в свой пустой дом с высоко поднятой головой, с пылающим лицом и трясущимися руками. Позади меня хлопнула дверь, но я не колебалась. Не раньше, чем вернулась в безопасность своего пустого дома, привалившись к плотно закрытой входной двери.

Если это был мой новый старт, то начало было потрясающим, подумала я с несчастным видом. Затем посмотрела на часы и застонала. У меня было меньше тридцати минут, чтобы привести себя в порядок и отправиться в центр на встречу с юристами.

Что бы там ни оставил мне мой отец, в дополнение к миллионам долларов, надеюсь хорошее, потому что все, чего я хотела, — это свернуться калачиком на диване с огромной бутылкой шардоне.

* * *

— Простите, — прошептала я. — Сможете, пожалуйста, повторить?

Поверхность стола под моими руками была ледяной. Или, может быть, это были мои руки. Майлзу Кайперу хватило такта выглядеть смущенным, и он откашлялся, прежде чем пододвинуть ко мне стопку бумаг по глянцевой поверхности своего стола.

— Какую часть?

— Все, — раздраженно выдавила я. Не удостоив бумаги второго взгляда, но не сводя глаз с его крысиного лица.

— Вчера мы нашли это дополнение к последней воле и завещанию вашего отца. Оно, э-э, было подано не сразу, вот почему мы пропустили его, когда впервые встретились, чтобы обсудить ваше наследство после его безвременной кончины. Уверяю, у нас был серьезный разговор с клерком, допустившим канцелярскую ошибку.

Я быстро заморгала, мимолетно задавшись вопросом, схожу ли с ума. Или что ЛСД попал в кексы, которые я запихнула в рот, выходя за дверь.

— Меня не волнует техническая ошибка, — сказала я предупреждающим голосом. — Вы серьезно говорите мне то, о чем я думаю?

Он быстро втянул воздух и осторожно кивнул.