Эффект разорвавшейся бомбы

Капля ярко-розовой глазури соскользнула с кекса на гранитную столешницу. Похоже, так выглядит нанесение глазури на домашние кексы. Я знала, что сами по себе пирожные неплохи на вкус, но когда ты покупаешь коробку всего с четырьмя пунктами в инструкции, это сложно испортить. Даже мне.

Пока глазурь медленно стекала с каждого кекса, я взяла телефон и зажала кнопку «Домой».

— Сири, почему глазурь сползает с моих кексов?

О, произнеся это вслух, все стало только хуже. Какой двадцатишестилетний человек не знал, как украшать кексы?

Пролистав несколько ссылок, я поморщилась, осознав, что прежде чем покрывать глазурью кексы, им сначала нужно дать остыть. Очень осторожно я соскребла розовые шарики с каждого коржа, а затем поставила их в пустой холодильник, чтобы они немного остыли.

Затем повернулась и оглядела дом, который был таким же пустым, как и холодильник. Прошли годы с тех пор, как кто-то из моей семьи бывал в этом месте.

Это заставило меня на секунду закрыть глаза, тяжесть подавляемого горя превратила мои легкие в цемент. Наконец я смогла дышать.

Моя семья. Моей семьей была теперь лишь я.

Ладно, нет. Я не плакала и не собиралась начинать сейчас. Не собиралась идти по этому пути, ведь мне нужно беспокоиться о кексах.

Самым здравым из возможных способов было активное отрицание, что накануне я похоронила своего отца, которого не видела три года, а теперь стояла в доме, который достался мне после смерти моей матери более двадцати лет назад и пустовал последние пять.

С тех пор как я была здесь в последний раз, кое-что обновилось, возможно, потому что отец питал слабую надежду, что я вернусь из Милана и буду жить здесь. Новые кухонные столешницы и бытовая техника. Новые полы в ванной. Но, тем не менее, мебели почти не было. Единственный стул, обращенный в сторону озера. Кровать с массивным серым изголовьем в главной спальне, покрытая плюшевым светло-розовым стеганым одеялом. Несколько табуреток, придвинутых к кухонному островку.

Это был чистый лист, с котором можно начать новую жизнь.

«Чистый лист» — просто красивая фраза для обозначения пустоты, не так ли? Тишина вокруг меня была оглушительной, и вместо того, чтобы погрузиться в нее, как, возможно, следовало бы, я повернулась и нашла свою Bluetooth-колонку, включила Кешу и начала готовить новую порцию глазури. Это, безусловно, предпочтительнее, чем отдаваться своим эмоциям.

Как только у меня возникла эта психически здоровая мысль, зазвонил телефон, и я ответила на звонок тыльной стороной мизинца, единственной частью моих пальцев, не покрытой глазурью.

— Ло? — спросила я, задыхаясь от танцев по кухне.

— Мисс Саттон? Это Майлз Кайпер из офиса «Дехаан, Кайпер и Марстон».

Я вздохнула. Адвокаты моего отца. Уже встречалась с одним. Он сел за стерильный стол и сказал, что я единственный получатель наследства моего отца, не считая упомянутых им благотворительных организаций, которые будут получать чеки на исправную работу.

— Привет, чем могу помочь?

Он прочистил горло.

— Будет ли у вас возможность зайти в офис сегодня днем? У нас есть небольшое дополнение к завещанию, о котором мы должны вас проинформировать.

Мои брови изогнулись, и я принялась намазывать глазурь на следующий кекс.

— М-м-м, конечно. Все в порядке?

— О, все отлично. Все хорошо. Просто дополнительное завещание, о котором мы не знали на прошлой неделе.

Я взглянула на часы на стене.

— Конечно. Я могу быть в центре примерно через час, если вас это устроит.

— Отлично. Увидимся.

Он отключил вызов первым, так что я оставила телефон на стойке и вернулась к глазури.

Двадцать минут спустя, я отступила назад и удовлетворенно кивнула.

Они не были красивыми, но, по крайней мере, они не появились бы в статье Buzzfeed об эпических неудачах в Pinterest, подобных моей предыдущей катастрофе. Но теперь у меня было две дюжины кексов с розовой глазурью, и поделиться ими было не с кем.

Мой рот скривился в хмурой гримасе и я уставилась на залитое солнцем озеро.

Справа от себя я заметила какое-то движение. В голубом доме по соседству с моим была массивная раздвижная дверь с видом на озеро, и в ней была маленькая девочка, смотревшая на меня, прижав руки к стеклу. Когда она заметила, что я смотрю на нее, ее лицо расплылось в широкой улыбке, и она отчаянно замахала рукой.

Непроизвольно мои губы растянулись в улыбке. Я помахала пальцами в ее направлении, и, невероятно, ее улыбка стала шире, как будто я только что бросила ей пони, покрытого блестками.

Как и дом, в котором я стояла, ее был большим и безукоризненно ухоженным. Я мало что могла разглядеть за ее спиной, но девочка прижалась носом к окну, как будто я была ее единственным развлечением. Она двинулась вправо, и я увидела вспышку розового, точно такого же цвета, как мои кексы. Ее руку закрывал гипс, а ткань была такой яркой, что я чуть не надела солнечные очки.

У меня возникла идея, и я решила не задумываться о полной чуждости того, что собираюсь сделать.

Люди приносили выпечку новым соседям, верно? Разве это не то, что делают нормальные люди?