Ефим Сегал, контуженый сержант

С обжигающей сердце ненавистью метнул Ефим взгляд на подлую рожу Саввы. С каким наслаждением он измолотил бы ее немедля в котлету! Но на гнусный лик Саввы наплыла вдруг жирная физиономия Мошкарова, которая, в свою очередь, внезапно преобразилась в усатое обличье Сталина. «Не трожь! – грозно предупредило оно. – А то!»

«Счастливое новоселье» состоялось незамедлительно. В тот же день молодожены с полупустым чемоданом на двоих в течение десяти минут езды на трамвае преодолели еще один отрезок своего свадебного путешествия.

В сопровождении косолапого управдома Тимкина они очутились на пороге своей новой обители. По крутой деревянной лестнице поднялись на второй этаж, пройдя по тесному полутемному коридору с чадом горящих на табуретках керосинок, вошли в небольшую, с одним окошком комнату.

Давно немытые стекла плохо пропускали свет. Справа от входа старый платяной шкаф, слева – полуторная кровать, металлическая, с шишками на уголках спинок, диван с ветхой загрязненной обивкой, два стула, в центре – обеденный стол под клеенкой, протертой на углах… Интерьер!

На диване сидела с книжкой в руках дородная девица лет пятнадцати-шестнадцати.

– Здравствуй, Маруся, – обратился к ней управдом, – вот твои соседи. Придется тебе потесниться. Благодари за это свою уголовную маманю.

Маруся на мгновение исподлобья бросила злой взгляд на Ефима и Надю, снова уткнулась в книжку, как будто происходящее ее нимало не касалось.

– У вас, как я вижу, никакого имущества в наличии не имеется? – обратился деловито Тимкин к молодоженам. – Так… Значит, сейчас распорядимся, доставим вам на время казенную коечку, матрасик, постельные принадлежности, тумбочку. Другого, извиняюсь, у нас нету… С удовольствием… Нету!

– А почему керосинка в коридоре? – спросила Надя. – Где кухня?

– Извините, гражданочка, ни кухни, ни туалета, ни водопровода, ни парового отопления здесь нет. Будет, планируется. Начальству виднее, – констатировал домоуправ равнодушно, – ну как, остаетесь? Тогда велю сейчас доставить вам, что обещал… Коечку поставите в угол, он пустой. А вот эта печка, – Тимкин указал на выпирающую из стены закопченную «шведку», – известно, отапливается дровами… Маруся! У тебя дрова есть?

Маруся отрицательно покачала головой.

– Ладно, нет дров – выпишу. Сложите их в Марусин сарай. Согласна, Маруся?

Та и ухом не повела.

– Значит, согласна, – мудро заключил управдом. – Облегчение тебе, Маша, будет. Эти жильцы заодно и тебя обогреют… Располагайтесь, товарищи. Имущество вам комендант минут через тридцать-сорок подбросит. – Управдом удалился.

Располагаться, при всем желании, Сегалы не могли, им даже сесть не на что: весь скарб в этой комнате чужой. Оставили чемодан, спустились на улицу. Погода сырая, промозглая – не то зима, не то глубокая осень. Ефим виновато, как побитый пес, смотрел на Надю. Подавив волнение, она ласково улыбнулась мужу:

– Не вешай нос, перетерпим! Мы еще так молоды!

Ефим не обманывался насчет теперешнего состояния своей храброй подружки, поэтому еще больше был благодарен ей за мужество, которого ему в этот час – увы! – недоставало. Он взял ее за руку.

– Спасибо, родная! Наверно, так сперва небо кажется с овчинку… Какой же все-таки мерзавец Козырь! Как тебе нравится девочка Маруся? И характерец у нее, судя по встрече… «Дитя»!

– Честно говоря, ее можно понять, пожалуй, и извинить. Она нам помеха, но и мы для нее – кость в горле… Ничего, как-нибудь поладим.

– Тпру-у! – перед Ефимом и Надей остановилась лошадь с повозкой, нагруженной железной койкой, матрацем, тумбочкой и табуреткой. В роли возницы – молодая румяная женщина. – Не вы новенькие жильцы? – весело обратилась она к Сегалам. – Точно, вы! А я комендантша домоуправления, имущество вам привезла… Ну, давайте выгружаться!

…В одиннадцать часов вечера бывший фронтовик, искалеченный войной солдат, журналист Ефим Сегал со своей супругой укладывался спать в новом обиталище на узенькой односпальной кроватке с жестким матрасиком, под легким казенным байковым одеяльцем. В двух шагах от них посапывала «девочка» Маруся.

Тем же часом номенклатурный Савва Козырь, разжиревший за войну от безделья и обжорства, бесценную жизнь которого охраняла бронь, а также Степаны жилины, ефимы сегалы и их товарищи, видел первые сны в просторной спальне «заслуженно» захваченной благоустроенной квартиры, на кровати из красного дерева.

Великий принцип социализма «каждому по труду» действовал наглядно и убедительно.

В редакции все еще царило «безвластие». Вернее, главная власть в ней вот уже несколько месяцев принадлежала ответственному секретарю Сегалу. Нового редактора пока не подобрали, Адамович, прервав всего на две недели больничный лист, снова отправилась к Богатиковой – заполнять очередной…