Ефим Сегал, контуженый сержант

– Как раз вовремя, Ефим Моисеевич! – сказал он приветливо. – Только что от меня ушел начальник литейного цеха, очень просил подобрать крепкого парня на должность сменного мастера.

Не понимая, к чему эта странная для него информация, Ефим участливо спросил:

– Подобрали?

Родионов молчал, покачиваясь взад и вперед на стуле, выбивая пальцами на столе ритмичную дробь. Ефим продолжал вопросительно смотреть на него. После довольно долгой, неловкой паузы, он произнес вслух показавшуюся ему нелепейшей догадку:

– Уж не меня ли, «крепыша», вы, Андрей Николаевич, сватаете на эту должность?

– Именно вас, – вполне серьезно ответил Родионов.

Ефим от души рассмеялся.

– Зря вы так, – слегка обиделся Родионов, – выслушайте мои доводы, а потом уж веселитесь на здоровье.

– Извините, Андрей Николаевич, – перестал смеяться Ефим, – но я не могу отнестись к вашему предложению иначе, как к шутке. Почему не поставить меня, к примеру, мастером парфюмерного производства или не назначить зоотехником? Мало того, что я ничего не смыслю в литье, я, признаюсь, даже в бытность мою журналистом ни разу не побывал в литейном цехе, не довелось… А тут сменным мастером, – Ефим опять не удержался, чтоб не рассмеяться, – анекдот!

– И все же не торопитесь с отказом. В литейном, как бы это сказать, нестандартная ситуация. Смена, о которой идет речь, отстает. Да и дисциплина там того… коллектив смены состоит отчасти из бывшего уголовного элемента…

– Уголовников?! – вскинул брови Ефим.

– Бывших уголовников, не перебивайте меня, пожалуйста. Да, бывших уголовников. Они отбыли сроки наказания, к военной службе по разным причинам не пригодны. В мирное время мы таких к заводу на пушечный выстрел не подпустили бы. Но теперь война, ничего не поделаешь – люди нужны… Вот приступите к работе, сами увидите, что за народ.

– Андрей Николаевич! – взмолился Ефим. – Зачем вы все это мне втолковываете? Я ведь вам никакого согласия не давал! Зачем мне такой подарок?

Родионов сделал вид, что пропустил мимо ушей возражения Ефима:

– Смене нужен не столько технически грамотный, сколько волевой, решительный человек, а вам этих качеств не занимать. Я ничего не утаил о вас от начальника цеха… Ничего.

– И как он? – с интересом спросил Ефим.

– Подумал и сказал: «Давайте попробуем. Может, ваш фронтовичок и впрямь скрутит эту вольноопределяющуюся компанию». Повторяю, Ефим Моисеевич, там командир нужен. А специалистов по литью – хоть отбавляй!

Родионов глянул на часы.

– Через десять минут я должен быть у директора… В общем, так: тысяча пятьсот, премиальные столько же, если план выполните, еще кое-что весьма полезное… Соглашайтесь, не пожалеете.

Ефим немного подумал, решил отказаться, но неожиданно для самого себя вдруг сказал:

– Согласен.

– Вот и отлично! Направление получите у инспектора. Дерзайте, обязательно выйдет!

Кивнул дружески.

Литейный цех представлялся Ефиму этакой огнедышащей махиной, где полуголые люди, обливаясь потом, формуют какие-то огромные заготовки. Он приближался к литейке со смешанным чувством любопытства и, чего греха таить, опаски. «В литейном деле ничегошеньки не смыслю, смена – бывшие рецидивисты, вдобавок – жара, смрад… Перспектива! Черт меня дернул согласиться», – с такими невеселыми думами он вошел в цех и оказался в относительно небольшом светлом помещении. Ни дыма, ни смрада, ни духоты. Мужчины и женщины работали в спецовках. Лишь один человек, как позже узнал Ефим, заливщик металла, приземистый блондин лет тридцати пяти, был по пояс оголен… Ефим засомневался: сюда ли попал, литейная ли это? Первый же рабочий рассеял его сомнения.

… Ефим постучался в кабинет начальника цеха. Мужчина, как показалось ему, лет под пятьдесят, с интеллигентным, чисто выбритым лицом, оценивающе посмотрел на вошедшего внимательными голубыми глазами, изящным актерским жестом указал на стул.

– Садитесь, товарищ… – он глянул в направление, – садитесь, Ефим Моисеевич, – повторил вежливо. Повертев между пальцев телефонный шнур, добавил: – Родионов мне рассказал о вас подробно, кроме… кроме… Илью Муромца я, признаюсь, не ждал, однако…

– Однако и Наполеон Бонапарт с виду был не ахти, – с усмешкой парировал Ефим, – и все же…

– И все же, – улыбнулся в свою очередь начальник, – для такой должности не мешало бы вам быть, как бы сказать, посолиднее, что ли. Родионов вас обо всем предупредил?

– Обо всем, без прикрас.

– Согласился я взять вас на испытание, товарищ Сегал, не от хорошей жизни, на авось… Да, простите, я не представился: Олег Николаевич, а фамилия – литературная – Батюшков.

«Занятно, – подумал Ефим. – Он и в самом деле похож на поэта Батюшкова…»

– Спасибо за откровенность, Олег Николаевич, не буду притворяться, и у меня, пожалуй, решающим доводом для согласия работать у вас было то же самое «авось».

Признание Ефима неприятно резануло Батюшкова. Это угадывалось по еле заметному движению губ. Но он промолчал. Ефим продолжал: