Ефим Сегал, контуженый сержант

– Я ничего не смыслю в вашем производстве. В людях, кажется, немного разбираюсь. Война, а я ее не в спальном вагоне проехал, школа для этого вполне подходящая. Мои будущие подчиненные с неважным прошлым? Но ведь они люди. Попытаюсь…

Батюшков снова повертел пальцами телефонный шнур.

– Люди-то они люди… Что ж, возможно вам и удастся. План нам нужен, понимаете, план!

Дверь кабинета приоткрылась.

– Можно, Олег Николаевич?

– Пожалуйста, Иван Иванович, входите, очень кстати. Знакомьтесь. Это, – сказал он, обращаясь к Ефиму, – ваш непосредственный начальник, старший мастер Иван Иванович Мальков. Ефим Моисеевич Сегал – новый сменный мастер. Введите его, пожалуйста, в курс дела.

К радости Ефима, Мальков оказался мягким, доброжелательным человеком. Не торопясь, переспрашивая, все ли понятно, посвящал он его во все премудрости предстоящей работы, почти с детской беспомощностью жаловался на неслухов из смены Ефима: «Двух сменных мастеров за полгода «укатали», ума не приложу, как к ним подойти. Плана нет, вот главное. Хорошо бы вы их урезонили как-нибудь, Ефим Моисеевич, а? Техническую часть я полностью беру на себя. Да вы и сами, уверен, скоро освоитесь. Только бы эта публика заработала по другому…»

В обеденный перерыв Мальков попросил рабочих задержаться в цехе после окончания смены: «Познакомлю вас с новым мастером».

Знакомство состоялось. В восемь вечера, после двенадцатичасового рабочего дня, люди нехотя, хоть и скопом, ввалились в цеховой красный уголок.

– Давай покороче! – зычно пробасил коренастый блондин, стрельнув глазами на сидевшего рядом с Мальковым Сегала.

– Это бригадир Сергей Лапшин, – шепнул Мальков

Ефиму, а вслух сказал: – Садитесь, товарищи. Долго задерживать вас не станем.

Сели. Утихомирились. С неприкрытым любопытством все рассматривали Ефима. Он сидел сосредоточенный в своей отерханной солдатской форме, при всех фронтовых наградах (надел их, уходя утром на работу, так, на всякий случай), смуглый, с темно-каштановой крупно вьющейся шевелюрой. Зеленоватыми острыми глазами разглядывал будущих подчиненных. «М-да, с виду, действительно, народ не очень, особенно мужская часть…»

Между тем Иван Иванович несоответствующим его росту тенорком начал:

– Вот этот товарищ, – указал на Ефима, – с сегодняшнего дня ваш новый мастер, бывший фронтовик, сержант-пулеметчик, инвалид Великой Отечественной войны, Ефим Моисеевич Сегал. Надеюсь, с новым мастером и дела у вас пойдут по-новому. Верно я говорю, товарищи?

Никто не откликнулся. Ефим заметил на некоторых лицах ухмылочку.

– Может быть, кто-нибудь из вас хочет что-либо спросить? – продолжал Мальков.

– Всё ясно! – раздались голоса. – Давай кончать, жрать охота!

Но приземистый бригадир поднял руку, зычно опять пробасил:

– У меня есть вопрос к новому мастеру… Ты из какой нации будешь?

Смена в сорок глаз уставилась на Ефима.

– Я – еврей, – спокойно ответил он.

– Еврей?! – недоуменно повторил Лапшин.

– Еврей? – не поверил еще кто-то.

– А я слыхал, что евреи из кривых ружей по немцам стреляли и то из Ташкента, – с издевкой заметил Лапшин.

Смена грохнула смехом.

– Ну, ну, в чем дело, товарищи? – опасаясь еще какой-нибудь выходки Лапшина, повысил голос Мальков.

– Вроде не верится: фронтовик, награжденный, а еврей… Чудно! – пожал плечами Лапшин. – Правда, братва?

– Правда!

– У меня к товарищу еврею вопрос, – пробаритонил парень лет двадцати пяти, с худым вороватым лицом. – Воевал ты, наверно, как положено, факт на груди, а в литейном деле смыслишь чего?

Смена выжидающе смотрела на Ефима. «Правду сказать, – прикинул он, – рискованно…». Ответил уклончиво:

– В литейном деле я, понятно, не Бог, но постараюсь быть на уровне.

Рабочие переглянулись. Ответ не очень понятен. Но, явно желая сократить процедуру знакомства и поскорее уйти домой, наперебой закричали:

– Ладно! Больше вопросов нет! Закругляйся!..

Беседу многозначительно заключил Лапшин, обращаясь к бригаде:

– На уровне так на уровне! Айда, братва, по хазам! Наше вам с кисточкой, товарищ фронтовичок! До завтра!

Не дожидаясь разрешения, подталкивая друг друга, все повалили из красного уголка.

– Видите? – не то спросил, не то пожаловался Мальков.

* * *

На первую смену Ефим пришел минут за тридцать, осмотреться. Иван Иванович был уже в цехе,

– Пораньше прибыли? Это хорошо, – похвалил Мальков, – а вот ваш сменщик, Гаврила Зотович Дубков, – представил он пожилого человека. Тот улыбнулся скупо, с откровенным участием поглядел на новичка.

– Ну-ну, парень, успеха тебе… А меня, хоть озолоти, не взял бы эту смену – народец еще тот!

– Зря пугаете, Гаврила Зотыч, – сказал Мальков укоризненно.

– Я не пугаю. Говорю, как есть, – проворчал Дубков.

Мальков подвел Ефима к широкому стеллажу, на котором высилась аккуратная горка небольших цилиндрических деталей.

– Ровно сто, – быстро сосчитал Мальков – план есть. А ваша смена, то есть еще не совсем ваша… просто беда!

– В чем же, собственно, загвоздка, Иван Иванович? – уэке не в цервый раз спрашивал Ефим. Но, как и прежде,

Мальков беспомощно разводил руками: