Эфиопские хроники XVIII века

Сплоченная клика родичей Ментевваб из небольшой и небогатой области Квара вообще смогла прийти к верховной власти в Гондаре не только в силу исторической случайности, но и благодаря тому объективному обстоятельству, что сама власть гондарских царей все более и более сужалась до пределов столичного города и его непосредственной округи. В областях же росла и крепла власть местных правителей, постепенно становившаяся даже наследственной. И царь мог сохранять свое верховное положение, лишь умело манипулируя областными силами, играя на их противоречиях и соперничестве, сталкивая их между собой и поддерживая такое шаткое равновесие, при котором за царской властью сохранялась бы роль верховного арбитра. Собственных сил у гондарских царей оставалось не так уж много, и выиграть здесь мог не самый сильный, а самый ловкий, и волею судеб таким на время и оказался квараский клан. Поэтому на первый план выдвинулись не столько собственные силы, сколько сложный механизм' назначений на должности, служебных перемещений, брачных союзов и т. п. Как всегда при деградации содержания, пышным цветом расцветала форма. И при гондареком дворе развился и строго соблюдался сложный церемониал торжественных царских приемов при непременном участии Ментевваб (так называемых «встреч у решетки»), принесения омажа («приветствия») местными правителями, а также регулярных царских назначений, смещений и подтверждения должностей. В новых условиях все это приобретало особо важное значение, а потому и тщательно записывалось в свои анналы хронистом, чей кругозор, таким образом, поневоле сужался до пределов двора, а повествование все более приобретало характер придворной хроники. При отсутствии же важных придворных событий в тот или иной месяц он записывал просто: «В этом месяце не случилось необычного, пригодного для истории» (с. 36). Такое повествование могло бы стать очень монотонным, если бы не сама жизнь, которая не давала скучать никому.

Первым опасным событием, прервавшим спокойную жизнь гондарского двора в царствование Иясу II, был мятеж Тансаэ (или Тансе) Мамо в декабре 1732 г. Собственно, это была попытка дворцового переворота в пользу своего кандидата на престол — Езекии, и в числе его участников было немало видных царедворцев, недовольных возвышением кварасцев и попытавшихся воспользоваться случаем — смертью старого раса Николая, этого признанного главы квараского клана, чьими происками, собственно, Ментевваб и стала королевой-матерью. В этом не было ничего необычного: возвышение новых людей не могло не породить зависть и противодействие, а дворцовые заговоры и перевороты давно уже стали старой и недоброй традицией в Гондаре XVIII в. Мятежники были близки к успеху и даже ворвались в гондарский кремль, где и велись бои. Столь драматическое событие не могло, разумеется, не нарушить плавное течение погодных и помесячных записей хрониста, который, конечно, уделил немало места перипетиям этой борьбы. Но и здесь он остался верен себе (или, скорее, своим господам), потому что главную заслугу спасения царя и царицы приписал квараецам, подробно живописуя подвиги каждого из них и прямо объявляя: «Напишу я еще историю верности князей, родичей царя Иясу и царицы Ментевваб, как труждались они 14 дней царства ради» (с. 47). Кварасцы, конечно, держались стойко, да и деваться им было некуда, ведь сам мятеж был направлен прежде всего против них самих, но спасло положение все же не столько мужество кварасцев, сколько вмешательство Варання, наместника Дамота, который подоспел оттуда на помощь дарю и царице в последний, решительный момент.