Егерь

– Осталась только одна зависимость, не так ли? – произнес он с грустью. – Но и с ней ты рано или поздно справишься, – добавил он.

– Ты прав, – она кивнула. – Когда умру, ты больше не будешь меня мучать.

– Я тебя мучаю? – он надменно усмехнулся. – По тебе не скажешь. Выглядишь прекрасно. Даже не ожидал, если честно, – Зафир закинул ногу на ногу и отвернулся.

– А ты надеялся, что заявишься ко мне в дом и найдешь меня полуживой и раскаявшейся в своем выборе?

– Я думал, что тебе будет так же плохо, как и мне. Но, – он развел руками, – я рад, что это не так.

– Тебе плохо? – прошептала она.

– А по мне не видно?

– Немного похудел. Только и всего.

– Немного похудел, – повторил он и улыбнулся сам себе. – Только и всего…

– Зачем ты приходил к моей матери?

– Завтра утром во дворце Президента состоится заседание Совета Всевидящих. Я официально на него приглашен. Повестка дня – рассмотрение моей кандидатуры на место покойного Учителя.

– Ты же понимаешь, что это ловушка. Сомери убьет тебя и твою семью, как только вы преступите порог ее резиденции.

– Поэтому я пришел к твоей матери, чтобы попросить ее перенести начало восстания на Суе с завтрашнего дня на сегодняшний вечер.

– Мог ей просто позвонить! Не обязательно было подставляться, заявляясь в мой дом лично! – прошипела Роден.

– Был еще один повод нанести визит твоей матери.

– Какой? – Роден вскинула подбородок.

– Чтобы ее убить.

Лицо Роден перекосило.

– Убить мою мать?

– Да, – кивнул Зафир. – Задание от Сомери я получил в вечер твоего бегства с Олмании вместе с приглашением на заседание Совета Всевидящих.

– И ты… …ты собираешься… …ты, – начала запинаться Роден.

– Я не собираюсь убивать твою мать, – перебил ее Зафир. – Но, если мы все хотим выжить, придется начать действовать уже сейчас.

– Где остальные? – Роден отвернулась, сжимая искрящиеся пальцы в кулаки. – Они уже здесь?

– Пока нет. Но к назначенному времени они прибудут.

– И какое время назначено?

– Девять вечера сегодня.

Пальцы Роден погасли, и она откинулась на спинку кресла.

– Я должна попасть в банк.

– Зачем? – Зафир прищурился. – Я перевел деньги на твой счет. Если этого мало – я дам еще.

– Мне не нужны деньги, – она вскинула голову и ее глаза наполнились слезами. – Мне не нужны деньги… – повторила она и капли потекли по щекам. – Мне нужна правда, Зафир. Я хочу знать правду.

Он отвернулся, изучая портьеру на окне.

– Если тебе нужны выписки с твоих счетов о движениях средств за последние двенадцать лет, то они у меня есть.

– Ты понял… – прошептала она. – И все проверил…

– И не только твои счета. У меня есть сведения о всех счетах семьи Уилберри.

Роден застыла. Слезы продолжали струиться по щекам, а она все смотрела на него, сидящего напротив.

– Правда зачастую не бывает такой, какой мы ее себе представляем, – произнес Зафир. – Все наши стройные теории летят к чертям перед лицом доказательств, свидетельствующих об ином положении вещей. Я пришел к твоей матери с одной целью: предложить ей новую сделку. Вся наша жизнь – череда случайных и закономерных событий, смешанных в коктейль, где правду уже не отличить от лжи. Эта история началась не с тебя. Она гораздо глубже и сложнее, чем ты думала.

– Какую сделку ты собирался ей предложить?

Зафир улыбнулся.

– Жизни тех, кто дорог мне, в обмен на мое молчание.

– Если сегодня мы все погибнем, сделка не будет иметь смысла, – ответила Роден.

– Я знаю, – он кивнул и протянул ей свой браслет. – Здесь вся информация. Это копия. Оригинал находится у Стефана.

Роден взяла браслет и сжала его в ладони.

– Я получил твое сообщение с признанием учителя, – произнес он.

– Почему мне кажется, что ты и раньше знал о том, как он погиб?

– Он тяжело болел, Роден. Изначально версия о самоубийстве была только предположением. Теперь есть доказательства. Ты передала мне только часть послания. Я бы хотел знать, что еще он тебе сказал.

– Попросил вернуться к тебе, – призналась Роден.

– Ясно, – Зафир продолжал в упор на нее смотреть. – Что еще?

– Это все.

– Не ври мне, – ответил он. – Что еще было в послании?

– Это все! – повысила тон она.

– Ну что ж, – он встал с дивана и прошелся по комнате. – Мне все еще необходимо пообщаться с твоей матерью.

– Думаю, если ты сделаешь это где-то через час, ничего не изменится.

– Почему через час?

– Потому что мне нужен этот час, – она встала с кресла и начала раздеваться.

Отключила голографический пояс, расстегнула платье и сбросила его на пол. Лифчик и трусики отправились следом. Остались чулки и туфли на высоком каблуке. Роден наклонилась и расстегнула застежки. Скинула с ног туфли – они улетели в разные углы комнаты – и начала снимать чулки.

Зафир обреченно смотрел на нее.

– Раздевайся, – приказала Роден.

Он даже не шелохнулся.

– Ладно, – пробурчала она, – я сама тебя раздену.

Роден подошла к нему, развязала шейный платок, стянула с него пиджак, расстегнула рубашку, сняла запонки с манжет.

– Принять ты меня не можешь, – наконец, произнес он, – а спать со мной – запросто?

Роден опустила руки и отошла на несколько шагов.