Егерь

Роден нашла его губы, его щеки. Он закрыл глаза. Медленно, плавно он двигался в ней. Рубцы под пальцами на ее спине. Он хотел запомнить их все, чтобы никогда не забывать ощущения прикосновений к ее коже. Роден застонала, подаваясь ему навстречу. Еще. Еще немного ее аромата, ее прикосновений, ее поцелуев… Еще совсем немного, совсем чуть-чуть. Ее всхлипов, ее мягкости и тепла. Тело Роден стало мерцать. Оболочка вокруг засветилась. Он утонет в этом сиянии. Оно поглотит его без остатка. И так хорошо от этого. Так правильно от этой мысли. Она вспыхнула и стала сокращаться. Телом овладела невесомость. Его разобрала нега. Она кончала со стоном ему в губы, кончала вместе с ним. Зафир излился и продолжал неподвижно сидеть, удерживая Роден в руках, удерживая ее на себе.

– Я никому тебя не отдам, – произнес он, заглядывая в ее раскрасневшиеся глаза.

Она улыбнулась его словам. Искренне улыбнулась и опустила голову ему на плечо. Зафир опрокинул ее на диван и наклонился к лицу.

– И завтра для нас с тобой настанет.

Его движение в ней. Она закрыла глаза и подалась навстречу. Новый толчок. Роден распахнула губы и едва слышно простонала. Она обхватила его ногами и задвигалась в унисон.

– И послезавтра, – прошептал Зафир. – И послепослезавтра… Ты только будь рядом со мной. Это все, о чем прошу тебя. Все, чего хочу.

***

Она долго лежала в его объятиях с закрытыми глазами. Он поглаживал ее по волосам, покусывал мочку ее уха, целовал шею. Она сохранит эти мгновения в своей памяти навсегда. Это был их час. Час, в котором она была счастлива.

– Три часа дня, – произнес Зафир, глядя, как Роден одевается.

– Перебрось меня на пятнадцать минут назад в мою комнату, а сам останься здесь. Приходи к нам в четыре часа. Думаю, к этому моменту я подготовлю маму к обстоятельному разговору с тобой.

– Мне не нужно, чтобы ты ее готовила.

– Зафир, – Роден склонила голову и улыбнулась. – Сперва я должна разобраться во всем сама. И поговорить с ней, как со своей матерью.

– Думаю, ты и так уже все поняла, – тяжело вздохнул Зафир.

Роден взяла сумочку в руку и надела очки.

– Я люблю тебя, Темный. Помни об этом.

– И я тебя люблю, – он подошел и обнял ее, что было сил прижимая к себе. – Помни об этом.

Глава 22

Роден отпустила его руку и туннель закрылся. Она прижала ладонь к груди и сдержала слезы. Не время реветь. Жалость к себе разрушает. А ей еще предстоит во всем разобраться и хоть кого-нибудь попытаться спасти.

Роден бросила очки и сумку на кровать и присела за стол, снимая браслет Зафира с запястья. Взгляд упал на стену, где на подставке покоились ее керитские мечи. Те самые, которые она держала в руках пять лет назад. Она дала себе слово, что больше никогда не прикоснется к ним. Роден активировала браслет Зафира и погрузилась в изучение счетов. Спустя минут двадцать в дверь постучали.

– Я не буду обедать! – отрезала Роден.

– Госпожа Эмма просила вас зайти к ней в кабинет, – прозвучал голос служащей.

– Я поняла, – ответила она и отключила браслет.

Никто не говорил, что ее история должна закончиться хорошо. Никто не обещал, что ее путь будет легким. Кто виноват в том, что погрузившись в мир охоты и возмездия, она перестала обращать внимание на близких ей людей? Она не обнаружила Кукольника в Кинене, потому что, если признаться самой себе честно, она никогда не знала своего мужа настолько хорошо, чтобы копнуть так глубоко. Фасад из счастливых отношений прикрывал неприглядное нутро ее ограниченной в эмоциональном плане жизни. Призвание и охота – вот на что она растратила себя. Кинену и нужна была такая жена… Жена, которая бы не знала своего мужа, да и не старалась его узнать. После его смерти жизнь Роден обрела новый смысл. Месть. Всем и каждому. Все вокруг были виноваты. Все предатели, одна она – жертва. Неправильно все это, но изменить уже ничего нельзя. Теперь стоит признать, что и мать свою, и брата и сестру она тоже не знает. Что не смотря на тяжелое детство, в котором хлебнули все члены ее семьи, именно Роден предпочла отрешиться от проблем и погрузиться в мир, столь далекий от реального. Зло не всегда творят намеренно. Иногда череда случайных событий определяет наш маршрут в аду, где на пути искупления болью и страданиями в конце концов не остается виноватых. Чем бы ни закончился сегодняшний день для нее, важно лишь одно: она должна исправить допущенные ошибки, чтобы невиновные не пострадали из-за ее грехов.

***

– Ты завала меня, мама? – Роден застыла в дверях в кабинет отца.

Мама восседала за столом и что-то набирала пальцами в воздухе.

– Да, Роденика. Присядь, пожалуйста. Я сейчас освобожусь.