Егерь

Она надела «Закат» на палец и поиграла камнем на свету. Роден ненавидела розовый цвет. Он ассоциировался у нее с обоями в ее детской комнате, с платьями, в которые ее наряжали для выходов в свет, с помпонами на тапочках матери, в которые она не раз утыкалась носом, когда падала на пол от очередного энергоудара отца… Ее предыдущее обручальное кольцо тоже было розовым… Взгляд уплыл на «Черную звезду». «Это – деньги, Роден», – убеждала она себя. «И они будут твоими. Желания – засунь их жопу, свои желания. У денег нет цвета. «Черную звезду» ты не продашь потом. Не сможешь. Этот олманец навсегда засядет в твоей тупой голове и каждый раз, глядя на камень, ты будешь его вспоминать. А тебе этого не надо. Не надо, Роден!»

Роден сняла кольцо и передала его консультанту.

– Ну что, госпожа? Вам что-нибудь понравилось?

Роден начало трясти, словно в лихорадке. Ну, давай… Не будь дурой… Дурой не будь!!!

– Говорят, камень выбирает владельца, а не владелец камень, – произнес Темный где-то за спиной.

Сволочь… Сво-лочь!!!

– «Закат», – произнесла Роден и выдохнула, отворачиваясь от консультанта.

– Прекрасный выбор, госпожа! Прекрасный! Госпожа, не желаете ли посмотреть серьги?

– Не желаю… – промычала Роден.

– У нас есть браслеты и кулоны из новой коллекции… И ожерелья… Только вчера получили…

– Нет, благодарю, – отрезала Роден и надела перчатки.

***

– Ты довольна покупкой? – с издевкой спросил Темный, выходя из магазина.

– Это лучший подарок, который ты мог мне купить! – слащаво пролепетала разъяренная Роден.

– Почему не посмотрела серьги и подвески? – продолжал измываться Темный.

– Можно подумать, ты бы их купил!

– Нет! Но я бы с удовольствием посмотрел, как ты их примеряешь, надеясь на то, что я их тебе куплю!

– Сволочь! – Роден шарахнулась от него в сторону и вновь взгляд упал на витрину магазина с нижним бельем.

Когда-то… Давным-давно… Она любила выбирать себе белье и домашнюю одежду… Когда-то… Давным-давно… Ей доставляло это удовольствие…

– Давай зайдем, – Темный потянул ее за руку к магазину.

– Не-не-не… Трусы одной из своих фавориток купишь потом без меня.

– Я куплю тебе все, что ты захочешь в этом магазине, но…

– Что за «но»? – Роден остановилась и вперила в него вопрошающий взгляд.

– Я буду смотреть, как ты все это примеряешь.

– Да никогда в жизни!

Спустя одну минуту она переминалась с ноги на ногу за спиной Темного, который объяснял консультантам в магазине, чего он хочет. Те с радостью его выслушали и под игривые улыбки принялись закрывать двери и завешивать шторы. Его усадили в углу магазина и принесли альзетер.

– Госпожа, можно ваш плащ?

– Конечно, – Роден как обычно сбросила его с плеч и стала снимать перчатки.

Она забыла… Она впервые в жизни забыла, что может шокировать внешним видом людей… Роден обернулась к побледневшей девушке и улыбнулась ей.

– Приготовьтесь, дальше еще хуже.

– Г-г-госпожа… Ну, что вы такое гово… …рите…

Роден сняла с себя костюм и осталась в одних трусах. Когда татуировки с красивыми витиеватыми рисунками покрывают, скажем, руку или ногу – это смотрится красиво. Когда же они сплошным ковром из абстракций и разноцветных завитков стелются по коже, не оставляя на ней живого места – это пугает. Тело превращается в полотно, которое может смотреть на своих зрителей, но сами зрители не замечают этого взгляда, ибо увиденное их ужасает. Девушки-консультанты превратились в очередных зрителей Роден. Изумленные, испуганные, они стали марионетками, управляемыми собственными страхами. Роден видела из насквозь. И не нужно было быть «медиумом», а в частности, «чтецом», чтобы прочесть их мысли. Нельзя красивым мужчинам выбирать уродливых женщин. Это ломает стереотипы, это напоминает о том, что кроме внешности в окружающих может быть что-то еще, нечто, сокрытое либо уродством, либо красотой.

– Шелковая ночная пижама лилового оттенка, – она указала на нее пальцем, – затем ночные рубашки начиная с черной и до конца ряда. Лифчики – этот, этот, этот и… этот ряд.

– И всю интимную серию, – добавил Темный из-за спины.

– Всю, господин? – переспросила девушка, в то время как у двух других округлились глаза.

– Всю!

– Конечно, господин.

– Милая, снимай трусики! – радостно воскликнул он. – Интимную серию примеряют без них!

– Трусы в магазинах белья примерять запрещено! – парировала Роден.

– Здесь можно все, дорогая, – пожал плечами Темный. – Особенно, если я дам слово купит все, что ты натянешь на свой обнаженный зад.

Лицо Роден перекосило, в отличие от лиц консультантов, довольных неожиданным «уловом».

Зафиру пришлось ждать минут тридцать, пока Роден перемерила все пижамы, рубашки и бюстгальтера. К его удивлению, она выбрала лишь некоторые из них. Видимо и в этот раз совесть взяла над ней верх. И вот, наконец, настал его звездный час.

Роден надела черный кружевной боли с лентами на спине, едва прикрывающий ее упругий зад. Она повернулась к нему лицом, затем спиной.

– Ну как? – лукаво спросила она.

– Я же уже дал слово, что мы купим все. Так что… …примеряй следующее.