Егерь

Стоит мне только дёрнуть на себя рукоять топора, как снаружи гремят торопливые шаги. Реагирую молниеносно, как никогда. В дверь влетает долговязый мужик с проплешиной, и тут же выстрел превращает его лицо в кровавую маску.

Всё же картечь.

Мертвец ещё валится наружу сквозь дверной проём, а какой-то ретивый недоумок уже вслепую поливает меня свинцом сквозь фасад мотеля. Пули дырявят картон, который заменяет американцам нормальные стены.

Стрельба в замкнутом помещении болезненно бьёт по ушам. Обострённые чувства имеют свои недостатки.

Дёргаю прочь от себя скобу-рычаг, и пустая дымящаяся гильза летит наверх через патронник, закручиваясь в воздухе. Скоба идёт обратно, досылая новый патрон, и всё готово для стрельбы. Мои руки действуют так, будто я набил сотни часов с подобным дробовиком, хотя прежде никогда не видел ничего подобного вживую.

В проёме мелькает самый храбрый или тупой бандит на свете. Джинсы приспущены, белая майка-алкоголичка в следах крови. Храбрый, потому что лезет первым. Тупой, потому что забегает с улицы, залитой лунным светом, в непроглядную темноту, да ещё и пистолет боком держит.

И вот с этими людьми мне приходится сражаться?..

Секунды, пока его глаза приспосабливаются к сумраку мне хватает, чтобы навести на испанца дробовик и спустить курок. Картечь с такой дистанции не успевает толком разлететься и буквально разрывает ему грудь в одной точке спрессованным зарядом. Кулак можно просунуть без особых проблем.

— Миерда[1]! — звонкий крик доносится с улицы.

Окинув быстрым взглядом санузел, выбираю самую хлипкую точку без кафельной плитки и бью в неё всем телом. Стена трещит, а мой кулак выходит в соседнем номере в облаке пыли. Вокруг стучат пули. В ход явно пошло автоматическое оружие. Одна из них вскользь цепляет щиколотку, оставляя кровавую полосу.

Мне приходится отскочить к дальней стене и повторно влететь в преграду. Лишь тогда пробиваю её насквозь, оказываясь в новом помещении.

Рывок к выходу из номера, и за шаг до двери я активирую Спурт. Реальность тормозится, а моё тело скользит в приседе по грязному ковролину. Вылетаю наружу почти вплотную к противнику, который явно услышал шум и догадался о его причинах. Чужой пистолет мелькает высоко над моей головой.

А мой дробовик, поравнявшись с животом испанца, выплёвывает огненную вспышку. Импульсом его швыряет назад, пока мои руки выбрасывают из патронника гильзу и досылают патрон.

Где шестой?

Ускоренным и усиленными зрением успеваю охватить всё пространство перед мотелем. Парень с копной кудрявых волос, похоже, тот самый Чино, прячется в полудюжине метров от меня за брошенной на парковке тачкой, с которой давным-давно сняли колёса. Оттуда он и поливает номер мотеля из калаша. Вот уж не ожидал здесь увидеть гостинец с родины.

Стоит ему засечь меня, как ствол смещается, а я рвусь вперёд на последних секундах Спурта. Дробовик дёргается от выстрела, и заряд картечи должен превратить его башку в решето.

Должен, но не превращает.

Потому что вокруг Чино на долю секунды сгущается мерцающий барьер, блокируя все металлические снаряды. Они падают на асфальт, подобно редкому граду. Парень на секунду застывает в шоке, похлопывая себя по груди свободной рукой. На его лице самое искреннее удивление.

Ещё шаг и все возникшие вопросы испаряются, потому что на теле засранца я замечаю свой собственный бронежилет. В нём спрятана Эгида, только что спасшая Чино жизнь.

— Мадре де Диос[2]! — выдыхает противник, ловя меня в прицел.

Успеваю выхватить и с силой метнуть топор. Испанец радостно скалится, нажимая на курок. “Божественная” защита вселила в него тонну самоуверенности. Напрасно.

Сила броска такова, что, совершив один оборот, топор дробит нижнюю челюсть парня, разделяя её на две части. Тот воет от боли, а шальной выстрел из автомата проносится далеко в стороне от меня.

Ныряю через капот, отбивая ходящий ходуном ствол калаша и приземляюсь прямо на залитого багровым юнца. Он аж задыхается от того, насколько обильно кровь заливается ему в глотку.

— Что же ты язык проглотил? — приглушённо спрашиваю и дёргаю на себя рукоять топора.

Чино визжит, подаваясь вслед за оружием, но я удерживаю его за горло свободной рукой и ставлю точку, вбив лезвие в кудрявое темя.

Скорость броска у меня приличная, но до пятидесяти метров в секунду, чтобы среагировала Эгида, ещё далеко.

С начала перестрелки прошло едва ли тридцать секунд, и от бара сюда несутся оставшиеся люди Карлоса — троица. Значит, их всё же было десять. А вот самого главаря и Фредди Глаза пока не видно.

Успеваю, во-первых, вытащить из-под бронепластины диск Эгиды и убрать его в карман. Некогда стаскивать с трупа бронежилет. И, во-вторых, закинуть калашников в кольцо, просто, чтобы не оставлять автоматическое оружие врагу, после чего мчусь обратно к мотелю.

Самый нетерпеливый ублюдок уже стреляет на бегу. Посмеиваюсь про себя, потому что 99.9 % пуль свистят далеко в стороне. А потом одна толкает меня в спину, едва не сбив с ног. Смех замолкает в горле.