Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!

— Доложите генерал-аншефу, что его приказ принят, — кивнул поручику Егоров. — Вьюгова ко мне! Быстро! — обернулся он к вестовым. — Бегом за ним! — Семён, бери всех своих отборных стрелков и ещё ротных из первого батальона, — приказал он подбежавшему подпоручику. — Остаётесь на этом направлении и выбиваете артиллерийскую прислугу на центральных польских батареях. Только вперёд сами не лезете! Не нужно геройствовать, пехота генерала Буксгевдена и сама себе путь штыками расчистит. Ваше дело — точный и дальний выстрел. За каждого стрелка мне головой отвечаешь, подпоручик! Вперёд! Выводи стрелков из колонны!

Мимо егерей проносилась русская кавалерия, спешившая охватить левый фланг неприятеля. Ещё три полка русских драгунов и карабинеров с пятью эскадронами конных егерей переяславцев спешили зайти неприятелю в тыл с правого фланга. По наступающей с фронта русской пехоте ударили с возвышенности польские орудия. Сражение под Брестом началось.

— Колонна, влево принять! — рявкнул Егоров. — Бегом, за мной, братцы! — и бросился вслед за уходящей уступом к противнику левофланговой русской конницей. Как ни спешили егеря, но угнаться за ней было никак невозможно.

Впереди шло встречное сражение больших масс кавалерии, и кто там сейчас побеждал, было пока непонятно. Наконец оно сместилось ближе к холмам, а это означало, что русская конница теснит неприятельскую. С криками «ура» кавалерийские полки устремились за отступающими и попали под залпы орудий и ружейный огонь одной из неприятельских колонн. Отбитые огнём всадники развернулись и начали спешный отход.

— Полк, в три линии становись! — скомандовал Егоров, останавливаясь. Блестя штыками, на них надвигалась пехотная колонна поляков. — Полк, слушай меня! Огонь залпами по команде! Первая линия с колена, вторая и третья стоя! То-овьсь!

Маршируя под барабанный бой и скандируя, поляки надвигались на русскую позицию.

Егоров встал сбоку от строя и выхватил из ножен Георгиевскую саблю.

— Первая линия — огонь! — взмахнул он клинком, и три сотни стволов ударили по марширующей колонне, выкашивая её голову.

— Вторая линия — огонь!

— Третья линия — огонь!

Дым окутал русский строй. Колонна противника, понеся потери, остановилась и даже попятилась назад. Но ободрённая своими командирами встала, а затем тоже начала разворачиваться в линии. Правда, делала она это медленно, очень медленно. А в это время по ней ударили новые залпы. Наконец, польским офицерам удалось выстроить свою пехоту в линии, и они тоже окутались пороховым дымом. Две с половиной сотни шагов — большое расстояние для гладкоствольного оружия! За три минуты каждая польская линия сделала три выстрела, по одному в минуту, русская же ровно в три раза больше. Пули егерей косили строй поляков. В русском же в это время падали единицы. Вот ударили четвёртые, пятые залпы русских линий. У поляков упало сразу два красно-белых стяга, и неприятельский строй, рассыпавшись, бросился назад, в сторону холмов.

— Полк, в колонну! — рявкнул Егоров.

Набирая ход, из-за спин егерей выкатывалась перегруппировавшаяся русская конница.

В это время, заметив угрозу с флангов, генерал Сераковский повелел трубить своим войскам отход. Отбиваясь заслонами от наседающих с фронта русских пехотинцев, он перестроил свои войска в три колонны и начал их отвод в сторону леса, намереваясь проделать такой же манёвр, что и под Крупчицами. До большого леса полякам оставалось пять вёрст.

Русская конница генерала Шевича обскакала левый фланг неприятеля и, рассеяв там гусарский полк, врубилась с ходу в одну из колонн противника. Уже не имеющий кавалерийского прикрытия правый фланг поляков вырубала в это время кавалерия генерала Исленьева. Польский заслон в это время рвали штыками русские пехотинцы, прорвавшиеся с фронта. Остававшаяся целой последняя колонна неприятеля поспешила к лесу. Забежав на холм, её начали осыпать пулями с тыла русские егеря. В это время вырубившие буквально полностью свои колонны кавалеристы Шевича и Исленьева соединились и отрезали остатки польских войск от леса, до которого им оставалось всего около двух вёрст. Сераковский повёл свою последнюю, третью колонну ускоренным шагом к деревне Добринке, находящейся на Варшавском тракте.

— Господин бригадир, вам распоряжение от генерал-аншефа Суворова, — соскочил с лошади адъютант командира дивизии. — Александр Васильевич приказывает вашему полку развернуться и перекрыть неприятелю путь на запад. Нужно не дать ему уйти к Варшаве!

— Егеря-гвардейцы, за мной! — прокричал Лёшка, разворачивая полк. — Бегом! Не дадим уйти полякам!

Вымотанные битвой роты устремились вслед за командиром.

— Ужасть, ну что за день такой?! — причитал, труся за Горшковым, Лыков. — Толком не жрамши, не спамши. Я и с турками столько не ходил, как здесь! Ох и подлый же народ эти ляхи, всё из-за них!

— Не гунди, Рябой, — выдыхая, пробормотал бегущий с боку Южаков. — И без твоего воя всем тошно. Зато патронташ уже лёгкий, у меня половину зарядов как корова языком слизнула. Как бы очень скоро так и до пистолей дело не дошло!