Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!

— Все по своим отрядам разбиты, господин бригадир, — доложился Скобелев. — Получилось их ровно десять, по три — три с половиной десятка в каждом. Пять человек из западных губерний в них, они неплохо по-местному говорить могут. Разрешите убывать?

— Разрешаю, — кивнул Алексей. — Идёте этот день и ещё ночь. Дорога на сто вёрст, как доложились казачьи разъезды, впереди чистая. Потом передвигайтесь только лишь по ночам. И помните, прибыть с докладом из поиска не позднее первого октября. Удачи вам, Александр!

— Седлай коней! — разнеслось над поляной. — В общую колонну! Отряд поручика Луковкина в головном дозоре, прапорщика Завражского — замыкающим! Вперё-ёд! — И под накрапывающим дождиком три сотни конных егерей неспешно порысили в сторону Варшавского тракта.

— С Богом, братцы! — перекрестил их Егоров. — Всем возвратиться живыми.

Через три дня в полевой лагерь, разбитый под Брестом, прискакал гонец из охраны полкового обоза.

— Подводы в двадцати верстах, ваше высокородие, — доложился весь грязный егерь. — Господин премьер-майор Рогозин просит сменных лошадей прислать, наши совсем изнурённые. Мы уж сами все повозки по очереди толкали, даже их высокоблагородия.

Пришлось идти на поклон к генерал-поручику Потёмкину Павлу Сергеевичу, правой руке Суворова, заведовавшему в том числе и хозяйственной частью. Четырнадцатого сентября, к вечеру, полковой обоз наконец-то достиг Бреста. Вместе с ним прибыл и счастливый Гусев.

— Что, думали, без меня эту войну выиграть?! — весело прокричал он, обнимаясь с офицерами. — Дудки, я хоть к шапочному разбору, но всё равно поспел! Господин бригадир, подполковник её императорского величества лейб-гвардии егерского полка Гусев, для прохождения службы прибыл! — притопнул он грязными сапогами.

— Здравствуй, Сергей! — обнял друга Егоров. — Тебе же ещё два месяца в отпуске быть?! Как ты тут оказался, бродяга?

— Да последние три месяца как на иголках весь был, — ответил тот. — Мы хоть и в самой глуши живём, но ведь и до нас вести из большого мира долетают. Я уж после первых новостей о наших весенних поражениях собирался к полку выехать, а тут ногу подвернул, вся стопа распухла. Пока зажила, вроде, говорят, пруссаки Варшаву в осаду взяли, поляков из Вильно Репнин выбил. Ну, думаю, всё — конец мятежу, наш полк точно в поход не отправят. И вдруг на тебе! Курьер, что в Курское наместничество скакал, в Сухиничах остановился, ну и рассказал там за обедом, что он гвардию в зелёных мундирах обогнал. А та гвардия самым скорым маршем к польской границе шла. Ну, я и давай сразу же собираться. Держи, — он вынул из внутреннего кармана камзола запечатанный бумажный конверт и подал его Алексею. — Всё хорошо дома. Не волнуйся, все живы и здоровы, малыши растут, тебя все любят и с победой домой ждут.

— Никита! — крикнул Алексей, подзывая старшего вестового. — Водички нагреть нужно, видишь, господа офицеры все в грязи. Теперь-то, коли обоз пришёл, можно будет и походную баню устроить, стоять-то тут всё равно долго придётся, ну а пока и горячая водичка пойдёт. Ладно, братцы, я пока в штабной шатёр, — и разрывая на ходу плотную провощенную бумагу, пошёл к полевому жилищу.

— Ох и дорожка, — сетовал, сидя у костра, старший интендант. — Пока до Минска шли, ещё вроде ничего, дожди-то слабые были, а уж за ним ливануло так ливануло! Только что вброд местную речушку переходили, до осей вода не доставала, а тут так разлилась, что всё колесо тонет. Ох и намаялись, — покачал он головой. — Особенно за Барановичами, вот там самая грязища и началась. Думали, в них вообще остановимся, ждать, когда чуть суше станет. Так ведь уж октябрь на носу, только ещё хуже дороги потом будут, ну вот и потянулись.

— Нападений на вас не было, Александр Павлович? — спросил Рогозина Живан. — А то мы ведь по лесам немало мятежников разогнали. Небось, скучковались некоторые, тут осели, не все же под Варшаву ушли.

— Да нет, Бог миловал, — отмахнулся тот. — Может, кто и крался мимо, только мы ведь сторожко держались. Полуэскадрон Травкина в дозорах постоянно ходил, да и так учебная рота с нами, канониры. Ну и местные к русской власти благоволят, не знаю уж, как тут, конечно, за этим Брестом будет.

— Тут народ другой, Александр Павлович, — покачал головой Милорадович, — нас, русских, не жалуют, особенно шляхта. Так что поберечься нужно. Но говорят, что у нас ещё три недели отдыха есть. Завтра выдавайте патроны всем ротным каптенармусам. После недавнего сражения у многих боезапаса нет. Раненые обихожены?

— Первым делом, — кивнул Рогозин. — Ещё коней из лекарских фур не успели выпрячь, а Илья Павлович уже распорядился в них всех укладывать. Возится вот там теперь.

— Ладно, завтра проведаем, — кивнул полковник. — Гляди-ка, к ночи дождь сильнее пошел, — смахнул он влагу с каски. — По шатрам, ребятки, пойдёмте, а то промочит тут у костра.