Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!

— Получается, Прага защищена двумя полукольцами мощных укреплений, — внимательно рассматривая собранную из отдельных схем общую карту, задумчиво проговорил Суворов. — С севера и с юга у Вислы болотистые участки, прикрытые насыпными ретраншементами. С северо-востока песчаная гора с фортами и орудийными батареями. А с самой протяжённой, с восточной стороны — семь вёрст валов с палисадами, а перед ними ещё и глубокий ров. Потом ряды заострённых жердин да волчьих ям-ловушек. Да-а, мощные оборонительные линии, хорошо поляки нас встречать приготовились. Сколько, Павел Сергеевич, по данным нашей разведки на внешнем валу пушек примечено?

— Семь десятков, Александр Васильевич, — ответил генерал-поручик. — Из них более половины крупного калибра. И на южном форту стоят девять. А ведь ещё и на внутреннем кольце укреплений они есть и перед мостом. На песчаной горе более дюжины установлено.

— Какие длинные линии укреплений! — всматриваясь в расчерченную карту, покачал головой Суворов. — Если даже только всё внешнее кольцо учесть, то тут чуть ли не десять вёрст этих валов и фортов будет. Это сколько же войск на них-то нужно выставить, чтобы хорошо оборонять? — оглядел он собранных в штабном шатре генералов. — Сколько, по нашим сведеньям, у неприятеля всего войск?

— Около тридцати тысяч, Александр Васильевич, — ответил ему генерал Буксгевден. — Правда, половина это косиньеры, польское ополчение, вооружённое в основном холодным оружием. Но ведь при штурме ещё и жители Праги обороняющимся придут на помощь.

— Пусть так, и всё же очень это растянутая линия, — покачал головой Суворов, нависнув над картой. — А не в этом ли и есть самая слабость мятежников, господа? Они, удерживая свои укрепления, растянуты на них и не имеют возможности для хорошего манёвра. Мы же в нём ничем не скованы и вольны наносить свой удар в любом месте собранными в кулак силами. Мыслю я, что поступать надобно так. Слушайте диспозицию для атаки:

Формируем семь штурмовых колонн. Во главе каждой ставим боевого и отважного командира. Четыре колонны атакуют с севера на юг по самой короткой прямой с выходом в тыл обороняющимся на валах. Пятая и шестая колонна атакуют с восточной стороны самую длинную линию укреплений и завязывают на себя основную массу поляков. А вот седьмая колонна с нашей лучшей лёгкой пехотой и казаками совершает дальний обход правого фланга неприятеля вдоль всего болотистого берега Вислы, овладевает тамошним фортом и батареями, и потом движется далее к мосту, отрезая тем самым подход неприятельским подкреплениям из Варшавы. Перед этим на восточные валы совершают дерзкие атаки многочисленные наши конные партии, дабы не дать полякам собраться воедино, а напротив, раздёргать их силы по всей линии обороны. У неприятеля, как донесла разведка бригадира Егорова, нарыто много волчьих ям с острыми кольями и прочих всяких преград. Поэтому нужно создать особые штурмовые отряды, которые будут идти перед нашими колоннами. В каждом пусть будет пять сотен с шанцевым инструментом. В руках длинные лестницы для подъема на валы, щиты из плетней и вязанный из прутьев фашинник. Работных солдат чтобы прикрывало по полной роте стрелков-егерей. За ними далее пойдёт резерв из солдат, дабы разбирать колья, обеспечивая тем самым проход кавалерии. И повторюсь, архиважно отсечь неприятелю подход подкреплений в Прагу через мост со стороны Варшавы. А для того туда мы пошлём с конницей стрелков лифляндцев и полк гвардейских егерей. Пусть берут с собой лёгкие орудия, без них отбиться им будет весьма сложно. Дело ожидается жаркое, господа, и по войскам нашим приказ нужно отдать, чтобы тех, кто оружие бросил, щадили и жителей городских не трогали. Но сами знаете, какое ожесточение при штурмах бывает, поэтому офицерам своим накажите, чтобы они кричали всем мирным к нашему лагерю выходить. Уж там они точно в безопасности будут!

В лагере шло шевеление. Так всегда бывает перед началом большого дела. В разные стороны скакали казачьи дозоры. Со стороны Минска один за другим подъезжали обозы с войсковым имуществом. Ротные каптенармусы получали свинец, порох и стопки плотной бумаги. Солдаты ночами отливали пули и крутили патроны. Вслед за полковой подтянулась и осадная артиллерия.

В начале октября долетела весть — спешивший на соединение к Суворову корпус генерала Ферзена разбил под Мацеёвицами войска главнокомандующего всеми польскими силами Тадеуша Костюшко. Сам он попал в плен и отправлен под конвоем в Санкт-Петербург.

— Ну всё, сейчас точно стушуются ляхи, — полируя шомполом с ветошью ружейный ствол, уверял артельных Лошкарёв. — А чего, мы вона цельный корпус тут вырезали, ребятки Ферзена недавно второй кончали, ещё и у Вильно Репнинские им хорошо наподдали. Вот увидите, братцы, пардону ляхи скоро запросят.