Египтянин. Путь воина

– Разве танцовщица, пусть даже самая одарённая и обольстительная, достойна быть наперсницей сестры самого владыки? – удивился Ренси.

– А разве танцовщицы не становятся наложницами владык?

– Постой, уж не хочешь ли ты сказать… – догадался Ренси.

– Княжна Шеруа-этерат – женщина, которая неравнодушна к красивым созданиям одного с ней пола, – закончил за него Илушума.

Он хотел что-то прибавить, но подошёл придворный слуга и передал Ренси приказ царя явиться в Малые дворцовые покои.

Пройдя по длинным галереям, где вдоль стен тянулись диваны, Ренси вошёл в небольшой уютный зал. Здесь было тихо; красивые ковры устилали пол, в фонтане журчала вода, обеспечивая прохладу; потолки и стены были украшены мозаикой и фризами.

– Как продвигается строительство моего дворца? – сразу, едва Ренси переступил порог и замер в низком поклоне, приступил к расспросам царь. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Арди-ахешу, зодчий, который руководит строительными работами в Вавилоне, прислал мне новый план дворца. Вернее, его внешних стен. Поскольку ты ваятель, я считаю, что ты способен также заняться оборонительными сооружениями. Я хочу, чтобы мой дворец был защищён стенами, которые не одолеет и не пробьёт никакой враг. И поскольку стены строятся из камня, а твоё дело – камень…

У Ренси перехватило дыхание. Он никогда не представлял себя в роли зодчего, в чьи обязанности входило военное строительство. Работа по обтёске камня для порталов, колонн или статуй убедила его в том, что архитектура заключает в себе столько же скульптуры, сколько скульптура содержит архитектуры. И то, и другое было высоким искусством; только скульптура, в отличие от архитектуры, заставляла его забывать в своём рвении всякую меру. Но возведение оборонительных стен…

– Я полагал, что мне поручено заниматься отделкой дворца: украшать резьбой стены и колонны, – после короткого молчания осмелился возразить Ренси. Он хотел добавить: «Зачем же ты, владыка, меня так унижаешь?», но лишь закусил губу, вспомнив рассказы про то, как скор на расправу с непокорными ассирийский правитель.

А ещё он спросил себя, можно ли в одно и то же время любить свою страну, хранить верность фараону и возводить для врага защитные стены. Но даже будь он занят другой, мирной работой – ваянием или росписью фресок, – разве не сделался бы он прислужником ассирийского царя, его личным рабом?..

– Камень есть камень, – с ледяным безразличием ответил Ашшурбанипал, хотя во взгляде, который он вперил в египтянина, горел опасный огонь. – Занимайся тем, в чём сейчас нужда. Отделка дворца подождёт…

Ренси поплёлся по галереям, опустив голову и плечи, точно его только что избили. Войдя в свою комнату, он плотно затворил за собой дверь и громко, с отчаянием в голосе, крикнул:

– Я больше не мастер скульптуры!

6

Ренси уже не следил за временем. Он знал, какой наступил месяц, порой ему было известно, что ассирийцы празднуют тот или иной сезонный праздник, но часто этим дело и кончалось. Работы по возведению стен нового дворца требовалось вести в спешном порядке: ассирийский царь объявил войну соседнему Эламу и, как говорили во дворце, ожидал нападения объединённых сил союзников. Ренси уже знал, что среди союзников эламитов был также фараон Тахарка.

Сотни каменотёсов рубили и обтёсывали камень, в который было вложено много денег из царской казны: для его перевозки издалека прокладывали дороги по всей стране; внутреннюю сторону стен выкладывали обожжённым в печи для облицовки и высушенным на солнце кирпичом. Поднимались новые ярусы башен, зигзагообразные вершины. Стена, могучая и с виду неприступная, как бы росла из земли, задуманная высоким воображением строительного гения…

Ренси ходил между каменщиками, придирчиво осматривал и ощупывал блоки, привезённые с далёкого севера и сваленные у крепостного рва. Собственно, в этом и заключалась его обязанность – оценивать камень на прочность и место в той или иной части стены. И ещё – наблюдать за работой каменщиков. За оборону стен отвечал другой человек, который и руководил всеми строительными работами. Иногда, сопровождая ассирийского зодчего, Ренси стремился постигнуть смысл линий и пересечений на плане будущего дворца, однако должен был признать, что военное строительное искусство остаётся для него полным тайны.

Совсем лишившись сна, чувствуя тоску по родине, тревогу о судьбе Мерет и своё одиночество, Ренси пару ночей в неделю проводил с Изигатар. И когда бы он ни пришёл к ней, его ждала вкусная еда, изысканное вино и жаркие ласки девушки, которая никак не могла насытиться молодым египтянином. Ренси ходил к ней только потому, что не мог сдержать свою чувственность: ему надо было схватить её, владеть ею, чтобы утолить свой голод – такой же сильный, как тот, что он испытывал при возведении стены. Голод по работе с камнем, со скульптурой – настоящей, любимой им работе, которая всегда давала ему ощущение счастья…