Его дерзкая горничная

— Почему так мало народа? — спросила Алисия, и священник покачал головой:

— Синьора Шинина просила, чтобы все было просто.

— Я понимаю.

Немного ошеломленная, Алисия вошла в великолепную церковь в стиле барокко. Неф был слегка разрушен из-за сильного землетрясения, а остальная часть церкви была тщательно отреставрирована.

Радуясь прохладе, Алисия поставила корзину и услышала шаги. Она повернулась, чтобы поздороваться с Пауком. Он не подошел к ней, потому что смотрел вверх на витражи. А может быть, он просто не узнал ее.

Какой бы ни была причина, он прошагал мимо нее, и Алисия почувствовала облегчение. В эту секунду он стал для Алисии не Пауком, а Данте.

Паук был когда-то мальчишкой, бунтарем, а потом непокорным юношей. Местные жители называли его волком-одиночкой.

Но Алисия часто и бесстрашно играла с этим волком. Они были просто друзьями.

А потом Данте не захотел даже дружить с ней.

Он стал выше ростом и шире в плечах. И спокойнее. Его густые черные волосы, прежде неряшливые и длинные, теперь были красиво подстрижены. Прическа подчеркивала его высокие скулы и мощный подбородок. Он был гладко выбрит. На нем был очень элегантный костюм и начищенные черные туфли. Именно это заметила Алисия, когда он прошел мимо нее.

Данте Шинина стал настоящим мужчиной.

Сейчас ей восемнадцать, значит, ему должно быть двадцать. Однако она не ожидала, что он станет таким красивым.

Хотя Алисия Доменика лгала самой себе.

Красота Данте была для нее очевидной еще до того, как он уехал, а теперь стоит в тихой церкви и понимает: она пришла на похороны только ради того, чтобы увидеться с ним.

Она уставилась на свою грудь и бесконечные складки платья. Зачем ей встречаться с ним, когда она в таком виде?

Алисия подошла к небольшой группе людей, где стоял Данте и молчал.

— А, вот она, — сказал священник об Алисии.

Данте кивнул, даже не глядя на нее.

— Спасибо, что пришла.

— Прими мои соболезнования, — ответила она, и они с Данте вежливо поцеловались, даже не соприкоснувшись щеками.

Его рука, несмотря на палящий зной, казалась ей ледяной. Подняв на него глаза, она увидела серый цвет лица Данте и стиснутые зубы.

— Ну что, начнем? — сказал священник, указывая на кладбище, словно приглашая всех пройти в гостиную.

Им предстояла короткая прогулка вверх по холму. Несмотря на дикую жару, Алисия с радостью увидела, что флористка, должно быть, передумала, закрыла свой магазин и пришла на похороны. С ней был ее сын Гвидо.

Потом пришел бакалейщик.

Затем почтальон.

В итоге собралось десять человек.

Священник шел первым, держа дымящуюся кадильницу, а Данте шел за ним.

Синьора Шинина, по сути, выгнала Данте из дома, когда ему исполнилось десять. Об этом знали все. Он ужинал с ней после школы, а потом ночевал в сарае или где попало.

Ворота кладбища были открыты, и небольшая процессия вошла внутрь. Но, по мнению Алисии, они повернули не в ту сторону. Семья Шинина была похоронена на другой стороне.

Она и Данте приходили сюда, чтобы посмотреть на имена Шинина на надгробиях. Наконец ее осенило: Кармелла Анна Шинина — семейный позор, будет погребена отдельно от предков на краю кладбища.

Данте ненадолго остановился и поднял плечи, а потом затаил дыхание. Алисия поняла причину его недолгого колебания. У нее перехватило дыхание, а глаза широко раскрылись от удивления, когда она увидела место захоронения. Несмотря на то, что на похороны пришли немногие, многие скорбели. Она ни разу не видела столько цветов на похоронах: ее скромный букет пионов был почти засыпан темно-красными розами, которые резко контрастировали с подсолнухами и лимонной мимозой. Орхидеи, лилии… Такие яркие цветы в такой печальный день.

Многие люди вспоминали о матери Данте с грустью и нежностью, хотя не говорили об этом.

На гробу лежали белые хризантемы — символ горя в Италии. Без сомнений, они были от Данте. Их печальная простота растрогала ее.

Алисия была уверена, что Данте мучается, потому что у него с матерью были сложные отношения. Вернее, никаких отношений.

Много лет назад Данте признался ей в том, о чем никто не знал.

— Она хотела оставить меня у «детской двери», — сказал он.

— Но она этого не сделала.

— Она сожалеет о том, что этого не сделала.

— Нет, — настаивала Алисия.

— Она сама мне так говорила, — ответил Данте. — Много раз.

Теперь сын, которого она не хотела рожать, стоял у ее тела, а священник возносил молитвы и окроплял гроб святой водой. Алисия посмотрела в сторону, потому что именно здесь, на краю кладбища, Данте равнодушно попрощался с ней. Они пришли сюда, где редко бывали посетители. Над ним нависали деревья, и она старалась не плакать из-за отъезда друга.

Данте был задумчивым и угрюмым, явно желая поскорее убраться отсюда. Алисия настояла на том, чтобы они встретились перед его отъездом и правильно попрощались. На ней был ужасный клетчатый сарафан и топ, от которого пахло нафталиновыми шариками, а ей хотелось выглядеть хорошо, как девушке на танцах.

— Мы друзья, — напомнила она ему.

Они сидели на скамейке под глициниями, им почти нечего было сказать друг другу. Предстоящая поездка Данте пугала Алисию.