Его дерзкая горничная

— Алисия, — предупредил он, зная, в какие неприятности она попадет, если вернется с босыми ногами после того, как провела с ним время.

Она с неохотой села и натянула колготки.

— Что ты им скажешь, Алисия?

— Что я пряталась от шторма, — произнесла Алисия. — Но я не скажу с кем.

Держась за руки, они прошли через тростник, а потом Данте отпустил Алисию.

— Расстанемся здесь, — сказал он.

— Куда ты идешь?

— На кладбище. А потом я выясню, смогу ли добраться до станции автостопом. — Он посмотрел на ее обгоревшее лицо. — Надеюсь, тебе не влетит. — Я справлюсь.

Он кивнул.

— Тебе лучше уйти, а то нас могут увидеть.

— Да.

— Прощай!

Он зашагал прочь, а она все ждала, что он оглянется, передумает и вернется. Но он не оглянулся.

Его сдержанное прощание на самом деле помогло Алисии. Полное отсутствие романтики и надежды настолько прочно подвели черту под их отношениями, что она даже почувствовала облегчение.

Она устало пошла к монастырю через деревню, которая выглядела как после апокалипсиса. Изредка проезжала машина с включенными фарами и дворниками. Красные реки все еще бежали по обочинам улиц и образовывали лужи. Повсюду были поваленные деревья, вдали звучали сирены. И все же Алисия чувствовала себя спокойной, даже когда увидела, что ее ждет сестра Анжелика.

— Где ты была? — Она почти дрожала от сдерживаемой ярости. — Я жду тебя несколько часов.

— Я была в укрытии, — сказала Алисия. — Честно говоря, я думала, что настал конец света. Я никогда не видела кровавого дождя.

— Ты потеряла серьгу, дитя мое, — сказала монахиня, и Алисия коснулась ушей руками. — Это был подарок твоих родителей, да?

Если бы она вчера потеряла серьгу, ей стало бы невыносимо больно. Однако сегодня в ее жизни случилась гораздо большая потеря.

— Я переоденусь. — Алисия не стала объясняться. — Спасибо за заботу, сестра.

Данте проник в ее сердце непостижимым образом, и после их сегодняшнего запретного дня она почувствовала себя любимой и очень смелой.

Ей сказали, что она может остаться в монастыре еще на год, но теперь она подумывала отправиться в Милан, чтобы разыскать Беатриче. И еще она мечтала поехать в Рим. Ее ничто не удерживало здесь, кроме любви к Сицилии.

Но без двух друзей ей стало очень одиноко.

Ничего не произошло.

Она работала в продуктовом магазине, и к ней начал заглядывать Гвидо. Монахини улыбались.

Алисия не радовалась этому.

Она пыталась найти работу в деревне, но безуспешно, потому что не умела читать и считать. Зимой высоко в горах шел дождь, а это означало, что река выходила из берегов, и Алисия вспоминала, как однажды вода стала красной.

А потом пришла весна, и время ускорилось. Алисия стала чаще звонить в отели и агентства Милана, но ей предлагали только временную работу.

— Как твой молодой человек? — спросила однажды сестра Анжелика.

— Кто? — Алисия нахмурилась, зная, что имеется в виду Гвидо.

Она решила идти своим путем. И всякий раз, когда ее одолевали сомнения, она напоминала себе, что Данте уехал отсюда без денег и профессии.

Но тут в «детскую дверь» монастыря позвонили. Алисия этого не знала, потому что до рассвета оставался час, а она спала в своей постели. Но в дверь ее спальни постучали.

Проснувшись, она открыла дверь.

— Он твой? — Сестра Анжелика стояла в дверях с выпученными глазами и со слюной на губах. — Скажи мне сейчас же. Ребенок твой?

— Ребенок?…

— Ты скрывала его? — Монахиня нахмурилась.

Алисия была так сбита с толку, что решила, будто монахиня собирается проверить ее гардероб или у нее под кроватью.

— В тот день я видела тебя растрепанной, ты потеряла серьгу. Ты несколько часов пропадала с парнем Шинина. А девять месяцев спустя у двери появился младенец.

— Сестра, я не понимаю, о чем вы говорите…

Стояла поздняя весна, и небо уже прояснилось, когда Алисию отвели в маленькую больницу, где крики новорожденного становились все громче по мере приближения к детской.

— Он не мой, — настаивала Алисия и замерла, увидев крошечного младенца, похожего на…

— Этот ребенок — настоящий Шинина, — усмехнулась сестра Анжелика, говоря очевидное. — Во время своего короткого приезда он наверняка не терял времени даром.

Мысли Алисии путались, пока она смотрела на младенца.

— Что вы имеете в виду? — спросила Алисия, зная ответ на свой вопрос.

Злобные слова сестры Анжелики стали острым ножом в ее сердце.

— Похоже, ты такая же, как все женщины.

Алисия просто стояла и пялилась на орущего младенца. Она думала, что близость с Данте имела значение для них обоих.

— Не стой так, — упрекнула ее сестра Анжелика. — Его нужно кормить.

— Я не могу.

— Перестань! Ребенок не виноват. Я приготовлю бутылочку со смесью, а потом буду готовиться к утренней службе.

— Я не могу, — настаивала Алисия.

Но сестра Анжелика ее не слушала. Алисия взяла ребенка на руки и стала кормить, изо всех сил стараясь не замечать идеальные изгибы его бровей и форму подбородка, как у Данте.

Потом показались из-под одеяла его маленькие ножки… У него были точно такие пальцы, как у Шинина. Длинные и тонкие. «Как у Паука», — подумала Алисия.

Она нутром чувствовала, что сестра Анжелика права: ребенок рожден от Данте.