Его любимая эгоистка

И теперь Ланс иными глазами взглянул на Генриетту Терри. Нет, она была другой – очень отличалась от младшей сестрицы. Казалось, что в ней дух едва теплился. И все же, вдруг бы сейчас ему отказала? Но почти сразу за этой мыслью вспомнил, что его просватал не кто иной, а император. Значит, не посмела бы. Хотя, а может, оно было бы и к лучшему? И вот в таких раздумьях, Ланс встал напротив дам и вручил им по букету цветов. Правда, Генриетте достались цветы немного потрепанные. Все от того, что леди Несносность в сердцах хлестнула им Канди. А далее герцог запустил руку во внутренний карман мундира, достал перстень, медленно с неохотой, но начал опускаться на одно колено и… вот только первой пола достигла Генриетта Терри. Да, так вышло, что девушка упала в обморок.

А никто такого не ожидал. Потому и не успели поймать. Генри же упала, как подкошенная и серьезно ударилась головой. Графиня, естественно, закричала. Граф кинулся к дочери. Но они почти одновременно с Канди склонились над неподвижной девушкой. Отец хотел поднять дочь на руки, но Ланс его опередил.

-- Куда нести?

-- Я покажу. К ней в комнату.

-- Ах, Анри! – графиня тоже побледнела, и супруг был вынужден поддержать ее. – Что же это делается?..

-- Сюда несите, герцог, -- указывал ему все же дорогу граф. – По лестнице… второй этаж… самая дальняя дверь справа. Нет, не туда! Там у нас Лави сидит под арестом. Вам дальше надо пройти.

-- Понял. И послать бы за врачом…

-- Уже… я успел дать распоряжение слуге.

-- Как же так вышло-то?! – чуть ни стонала графиня, виснущая на локте мужа. – Что за день сегодня такой?!

А Ланс нес на руках свою нареченную и отмечал, что с таким же успехом мог бы тащить, кого угодно другого и даже некий неодушевленный предмет, потому что не ощущал при этом… НИЧЕГО! И вовсе не из-за того, что Генриетта была худышкой, а оттого, что хорошо помнил, как в нем бурлила кровь, когда сегодня днем держал за талию Веснушку, помогая оказаться в седле, а потом и снимая девушку со своего коня. Вот же, дьявол!

-- Вот ее комната! – ожила, наконец, графиня. – Заносите аккуратно, не заденьте ею дверной проем… сюда, на кровать опустите…

-- Я, кажется, сделал все, что мог, -- отошел Ланс подальше, давая проход родителям, как только избавился от своей ноши. – Мне лучше удалиться.

-- Да… до свидания… извините, что так все вышло, -- начала заламывать руки графиня.

-- Думаю, все образуется, герцог, -- сказал свое слово граф. – Наверное, и правда, сегодня какой-то особенно трудный день выдался для нашего семейства. Уверен, что завтра уже вы сможете снова…

-- Не стоит торопиться! – поспешил с ответом Ланс. – Генриетте надо прийти в себя, набраться сил… А как она почувствует себя совсем бодрой, так дайте, прошу, мне об этом знать. У меня и на службе… дел скопилось невпроворот. Пожалуй, пока стоит ими заняться. А как получу от вас весть, так сразу же приеду.

-- Договорились, господин Канди. Прощайте, герцог.

И дальше дом погрузился в тишину. Даже приезд врача прошел тихо-тихо. Пожилой господин, который наблюдал не одно поколение семьи Терри, прибыл быстро, осмотрел Генри, выписал успокоительные средства и отбыл, сказав на прощание, что ничего опасного для здоровья девушки не наблюдает. А шишка на голове – так для нее следовало использовать компрессы. Мать хотела сидеть возле кровати травмированной дочери весь вечер и ночь, да только граф воспротивился этому.

-- Ни к чему. Генри, как ты себя теперь чувствуешь?

-- Лучше, папа. Можно мне просто остаться одной? Думаю, сразу же усну.

-- Да, да! – встрепенулась ее матушка. – Сон многое лечит. Вот и наш доктор сказал…

А когда особняк уже полностью погрузился в ночь, смолкли все звуки, прекратились хождения, господа и слуги заснули, то Генриетта тихонечко поднялась с кровати, набросила на плечи халатик и, пошатываясь, отправилась из спальни в коридор. Она шла по направлению к комнате Лавинии. Подошла к двери, дернула ручку и обнаружила, что сестра заперта на ключ.

-- Лави? – приникла она к замочной скважине. – Ты спишь? Слышишь меня?

За дверью послышался сначала шорох, а потом и голос младшей сестры.

-- Мне сказали, что ты плохо себя чувствуешь, Генри,– было похоже, что Лави села с той стороны двери на пол, чтобы тоже оказаться поближе к небольшому отверстию под ключ. -- Зачем поднялась с постели?

-- Мне надо было с тобой поговорить, сестра.

-- О чем? До завтра это не могло подождать?

-- Думаешь, завтра тебя выпустят из-под ареста?

-- Кто его знает…

-- А мне кажется, что эта дверь теперь откроется, если согласишься принять ухаживания генерала.

-- Ох, Генри. Кто бы знал, что те мои слова окажутся пророческими! Помнишь, я посмеялась с Луи, что гвардейцы прибыли, чтобы заключить меня под арест. Нет, они доставили депешу от императора, но я все же угодила за закрытую дверь.

-- Это так. И как теперь поступишь? – шептала Генриетта в самую скважину, а потом приложила к ней ухо.

-- Как? Я не сдамся. Это не про меня. Сказала, что замуж не пойду… ни за кого вообще, лет этак пять еще, вот и буду здесь пока сидеть.