Его Муза. Часть 3

— Мне остановиться? — Смотрю на него снизу вверх и стягиваю его боксеры. Член слегка наклоняется вперед и касается моих губ. У Логана перехватывает дыхание, когда он смотрит на меня. Он качает головой.

— Пожалуйста, не останавливайся.

Я беру в рот, не отрывая с него глаз. Я знаю, как он это любит, и все же его глаза

смотрят на меня вопросительно. Я нежно целую и сосу, с любовью лаская его яйца и время от времени поглаживаю его задницу и бедра. Когда снова смотрю на Логана, его глаза кажутся темными… и немного влажными.

Мне кажется, он разочарован, и я собираюсь приложить все усилия, но потом чувствую его палец на своем подбородке, и слышу:

— Постой.

Он опускается рядом со мной, сбрасывает туфли, брюки и боксеры, скомканные у его лодыжек.

— Тебе не понравилось? — говорю я, вытирая слюну со своих губ и подбородка.

Слегка сдавленным голосом он говорит:

— Да, просто… — Логан не из тех, кто не мог бы найти слов от растерянности. Он тянется к завитку моих волос и смотрит мне в глаза. Его эрекция не исчезла, но пыл — да.

— В детстве у тебя ни в чем не было недостатка, верно? — говорит он тихо.

— Наверное, нет.

— Твои родители обожали тебя и давали все, что ты хотела.

Сложно сказать, но они обожали меня. Хотя теперь, когда я выросла, это раздражает и немного неуместно. Я сажусь рядом с ним и обхватываю руками колени.

— Они тебя били, Ава?

Я качаю головой.

— Никогда.

У отца трудный характер, но мать всегда была рядом, чтобы обуздать его.

— Даже не шлепали?

— Думаю, нет.

Мы с Логаном сидим лицом друг к другу. Зимний свет из окон отражается от его груди.

Я смотрю на шрам у его ключицы.

— Порка — ничто по сравнению с тем, что сделал со мной мой отец.

Я вздрагиваю. Не знаю подробностей, но могу представить, и мне больно думать о Логане, как о маленьком мальчике, который испытывает боль. Как бы мне хотелось избавить его от этой боли.

Он берет мое лицо в свои руки, и поворачивает к себе.

— Повезло, тебя любили, — шепчет он. — Ты это заслужила.

— И ты тоже, — говорю я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Он закрывает глаза и качает головой.

— Прошлое в прошлом. Я стараюсь не позволять ему преследовать меня. Но иногда…

Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до его шрама. Чувствую, как он начинает дрожать.

Я отвожу его руки от своего лица, и наклоняюсь к его груди в поцелуе. Его руки

скользят по моим плечам, и он притягивает меня.

— Мне очень жаль. Я не хотел вспоминать прошлое, — говорит он.

— Все нормально.

Он крепко обнимает меня и зарывается головой в изгиб моей шеи.

— Нет. Будь здесь, со мной.

— Хорошо.

Про себя я добавляю: всегда.

На полу становится холодно, и я веду нас к дивану. Мы ложимся под уютным покрывалом. Руки Логана, обнимающие меня, кажутся такими теплыми и защищающими, словно все плохое, что случилось или только может, никогда не причинит мне боли. Мы лежим так, начиная засыпать, пока не приходит время идти на открытие выставки.

Глава 11

По дороге в картинную галерею пытаюсь поговорить с Логаном о его отце.

— Если он был таким ужасным, зачем ты носишь его шляпу?

— Я же сказал, в качестве напоминания.

— О плохих вещах. Зачем кому-то напоминание о плохом?

— Каждый день все из нас стоят на краю худшего и лучшего из того, кем мы могли бы стать. Как бы сильно ни стремились к своим мечтам, мы должны помнить о демонах, которые могут потянуть нас вниз.

— Что за демоны?

— Ты слишком молода, чтобы иметь их.

— Это несправедливо. Ты ненамного старше меня.

Он выгибает бровь.

— Достаточно старше, чтобы все плохое, что случилось со мной, случилось до твоего рождения. То, что произошло после я сделал сам с собой. А потом остальные. — Он засовывает руки в карманы.

— Знаешь, не все было так шикарно.

— Что? Дай угадаю. Много хорошей еды, теплая уютная постель, любовь и похвала родителей. Наверное, уроки балета и музыки, летний лагерь, и, уверен, ты ездила в Диснейленд. И не раз.

— Три раза, — бормочу я. — Ты действительно ненавидишь людей, которые не

страдали, как ты?

Он хихикает.

— Нисколько. Ты вселяешь в меня надежду. Хотя, признаюсь, надежда в моих руках довольно хрупка.

Я тянусь к одной из этих рук. Я люблю его руки. Хочу их нарисовать.

— Все страдают, Логан. Даже люди, которые попадают в Диснейленд. И всем нужна надежда. Истинная надежда живуча, а не хрупка. Как настоящая любовь.

Он крепко сжимает мою руку.

— Как я уже сказал, никаких демонов.

— Если демоны, о которых ты говоришь, лишают жизнь блеска, они мне не нужны. И если эта шляпа олицетворяет твоих демонов, ты должен сбросить ее с Бруклинского моста.

Он проводит большим пальцем по полям шляпы.

— Сейчас не могу. Это часть моего образа.

— Это часть твоего образа, но ты можешь его изменить. Зачем цепляться за то, что напоминает тебе о ком-то, кто причинил тебе столько боли?

— Я почти бросил курить. Разве этого недостаточно?

— Ты правда не любишь перемены?

— Иногда старую боль легче пережить, чем внезапное мимолётное удовольствие.

Когда Логан так говорит, я знаю, что он перешел в свои писательские мысли, и,

конечно же, достает свой блокнот.