Его не ждали, но он приперся

- Вы заставили меня желать вас! - Ярость, почти угасшая, вновь вспыхнула с новой силой, заставляя кровь пылать, а сердце биться еще чаще. - Желать больше всего на свете! Вы могли сделать иначе!

- Виной ли мне, что людская похоть самый простой инструмент влияния? - Только и спросила Эллариниаль, даже не испытав намека на смущение. - Да, я заставила вас мечтать обо мне, но, опять же, чем я отличаюсь от ваших мастеров клетей?

Тишина была ей ответом.

- Посмотрите мне в глаза, сосчитайте до шести и усните, о Принц, ведь нам еще осталось слишком много работы. - Впервые за все время его обработки в голосе ее слышно искреннее презрение, что ранит куда больше равнодушия и ярости. Просто потому, что оно слишком уж справедливо.

- Вы серьезно? - Только и протянул Ансарг, чье сознание с каждым часом опутывали все сильнее и сильнее. - Вот прямо-таки совсем серьезно? Даже без ваших приказов?

Он уже перестал даже пытаться сопротивляться, отдаваясь навеянным снам, самостоятельно ныряя в каждую индукцию, что на него накладывала его личная аватара возмездия в лице перворожденной твари, которую он даже ненавидеть больше не мог. Полные самых откровенных образов сны сменялись длительными беседами, о которых он помнил только то, что они были, а следом за ними приходили целые пласты похороненных воспоминаний, навеянных иллюзий и мечтаний.

- Разумеется, я серьезна. - Ответили ему. - Разве я хоть раз за время нашего общения шутила? Похоть и удовольствие, в твоем случае, - самые действенные методы закрепления позитивного опыта. Ты прогрессируешь практически в идеальном темпе, так что поощрение просто логично в этой ситуации. Или ты против?

- Да! То есть, нет! - Поспешно ответил он, в очередной раз ярясь на собственную жалкость и несдержанность. - Но ведь...

- Ты ждал, что я сама возлягу с тобой на ложе? - Иронично, но без обиды или попытки оскорбить спросила Эллариниаль. - Что я сброшу свои одежды, оседлаю тебя и вознесу на вершину блаженства?

От представляемой картины он едва не сконфузился прямо так, под снисходительным взглядом своей мучительницы и равнодушными взглядами наблюдающих за ним стражниц. Умом он понимал, что она, в общем-то, права, но надежда на близость с ней все же была слишком сильна. Вместо близости ему дали вытащенную из ее волос шелковую ленту и просьбу причинить себе удовольствие с ее помощью. Унизительная просьба, которую, он прекрасно понимал, не выполнить просто невозможно. Слишком сильно он ее желал, пусть даже просто смотреть на нее в момент наслаждения.

- Не смутит ли вас столь непристойное зрелище? - Ядом в его голосе всегда можно было орочью орду выкосить, еще до пленения, а сейчас он расстарался вовсю.

- Ничуть. - Все попытки хоть как-то поколебать ее спокойствие все так же бессмысленны. - Поверь мне, ублажающий себя человеческий подросток - это далеко не самое постыдное, что я видела в своей жизни. Бери ленту и поторопись, пожалуйста. С учетом твоего напряжения, скопленного за время нашего общения, моя просьба не займет много времени. Кстати, я усыплю тебя в момент пика, так что не сопротивляйся.

- Вы... - Что он хотел сказать, он и сам не понял, но вместо ответа он стащил испачканные десятком крайне влажных снов штаны и взял в руки подаренную ему ленту, из чистой вредности отказавшись стесняться или отворачиваться, смотря на нее и на стоящую за ее спиной стражницу все то время, пока доводил себя до разрядки.

Идеальные лица их так и остались слегка скучающим у Эллариниаль и полностью равнодушным у безымянной надзирательницы. Она и вправду усыпила его в момент пика, но испытать удовольствие все же позволила. Да и пришедшие на смену реальности сны были неплохой компенсацией, пусть он и не мог вспомнить их по пробуждению, как и всегда ранее. Во снах, он не сомневался, он видел обнаженных Звездных дев, причем не те сломанные куклы, к каким привык, а настоящих. А видеть такое ему никто не позволял, вот и оставались от воспоминаний лишь куцые обрывки и бессвязные образы.

- Мне вас теперь что, госпожой называть? - Спросил он, пытаясь размять плечи после особо длительного сеанса порабощающей магии. - Или, скажем, хозяйкой?

- А ты того хочешь? - Удивленно, действительно удивленно (или крайне талантливо играя) спросили его в ответ, даже склонив голову немного в бок, словно он где-то ошибку допустил.

- У нас рабов заставляют. - Только и ответил Ансарг, который вынужденно признавал, что от его прежней воли почти ничего не осталось. Он не ощущал себя тупой куклой, не испытывал проблем с логическими цепочками и не терял контроль над желаниями. Но желания те были совсем другими. Будь у него в свите такой рабомант, то он бы... ух! Невольно восхищаться приходилось тем, насколько чертова эльфа хороша.