Его Снежинка, пятая справа

Вот наглая! — тренькнуло у меня в голове.

— Так, давай-ка сбавь обороты. Я тебе не мальчик из твоего театра! — строго ответил я.

Женя моргнула пару раз и опомнилась, изобразила улыбку.

— Да, извини, ты же в первый раз. Прости-прости, я очень нетерпеливая. Давай ещё попробуем?

— Ну давай, — буркнул я басом. — Только без этого вот. Заводи свою шарманку с самого начала.

С ангельским видом эта тиранша муравьиных размеров попросила елейно:

— Серёжа, ты, пожалуйста, снова отойди к той стене, хорошо?

Ага, уже Серёжа… Ну-ну!

— Хорошо, — всё ещё недовольно проворчал я, чтобы не расслаблялась.

А то ишь, раскомандовалась!

⁂

Во второй раз сбился не я, а она. Оказалась слишком далеко за спиной, когда я подал руку.

— Ещё раз! — сказала Женя.

Я кивнул. И понеслось. В третий раз лажанули оба — при прикосновении ладонь к ладони голова моя сразу отключалась. В четвёртый… Впрочем, я держался, хоть и не железный. Но разве можно чувствовать себя деревом, когда обольстительная, пахнущая чем-то пряно-японским, красивая юная женщина в четвёртый раз кидается тебе на шею, касается пальцами загривка, улыбается, заглядывая в глаза?

Женя снова мгновенно отстранилась, будто дразнясь. Я всё-таки не перепутал руки, но когда подхватил её за осиную талию, обтянутую тонкой тканью и посадил к себе на плечо, почувствовал её горячие бёдра, ножки и запах, снова забыл, что мы делаем и зачем. В её касании, тепле тела и хрупкости было что-то одуряющее, словно я подросток и никогда раньше не видел женщин.

И аромат её кожи… — стопроцентное попадание. Сердце заухало за рёбрами, мысли пропали, музыка играла, заливаясь скрипками. Женины руки взлетели в воздух, она поёрзала на моём плече, провела как бы невзначай ножкой по моей голой руке. И у меня в голове перемкнуло. Я в волнении аккуратно опустил эту крошечную, невероятно женственную куколку. Развернул к себе, ощущая ладонями талию. Шепнул горячечно:

— Женя…

Её ресницы взметнулись вверх, глаза вспыхнули, чувственные губы чуть приоткрылись. Я склонился и притянул её к себе. И тут же протрезвел от удара и вскрика:

— С ума сошёл?!

Глава 15

Женя

Я ошпарила ладонь о его щёку и отдёрнула, испугавшись. Взгляд Сергея налился сумерками, опасными, мрачными, как дно оврага в тумане Сонной лощины. Моё дыхание замерло в центре груди с воспоминанием о том, что я полностью в его власти. Похищенная, спрятанная, как трофей в подвале и в обруче его рук — практически пленница. Моё тело сковало льдом, лишь ладонь продолжала гореть. Как и щека Терминатора.

Что теперь сделает он?!

Сергей опустил руки и отстранился.

— Финита ля комедия, — хрипло констатировал он, похожий на грозовую тучу, закрывшую собой свет. И намеренно грубо, по-жигански добавил: — Кина не будет.

И это испугало меня ещё сильнее.

Но, взглянув в сторону выхода, Сергей направился туда. Я сглотнула, не решаясь пошевелиться. Уткнулась взглядом в удаляющиеся прочь широкие плечи, прямую спину, упрямый ёжик тёмно-русых волос на затылке. Ожившие тени одним мазком рванули по полу и исчезли за стеной. Я осталась одна. Сердце ухало в груди, гнев даже не тлел, страхом его залило так, что лишь пепел взметнулся и осел, пачкая всё собой. Я поняла, что по-прежнему стою на носках больших пальцев во внезапно неудобных пуантах, как положено образу Снегурочки, и опустилась на всю стопу.

Без облегчения. Наоборот, напряжённая, заледеневшая от предчувствий, я слушала под любовно-кружевные переливы Чайковского, как отдаляются по коридору шаги Терминатора. Чёткие, гулкие, почти солдатские, они заглушили аплодисменты из зала на записи. Краем взгляда я скользнула на экран и увидела, как там выходят на сцену влюблённые Купава с Мизгирём. Под ручку. Ирония!

Шаги затихли. Хлопнула дверь. Всё, я снова заперта!

А из динамиков ноутбука флейты густо размазывали по стенам народную мелодию, словно мёд на ржаной ломоть с маслом, и звучали неправильно, тоскливо. Отчего-то в голову пришёл дурацкий этнический инструмент «жалейка» тоже с отвратительным звуком. Ненавижу само название! Ненавижу, когда возникает неловкость, когда грубо и неуклюже портят то, что тебе важно! Просто так!

Захотелось одновременно топнуть ногой и заплакать. Но я не стала: жалость унизительна, даже если это жалость к себе. Я приложила горящую ладонь к холодной щеке. И в наступившей паузе мыслей и тактов вдруг ощутила свои губы, какие-то бесстыдно жаркие и чужие, несмотря на то, что Сергей едва успел коснуться их своими. Слишком быстро во мне вспыхнула гневом мысль: «Как он посмел?!» Слишком быстро я дала ему отпор… и хлёсткую пощёчину. Слишком неожиданной была его вольность! Я не думала, что он позволит себе такое. Что теперь?..

Чайковский стал невыносим. Я подбежала и выключила видео. Издевательское воркование влюбленных в заснеженном лесу длилось лишнюю секунду по инерции, а потом воцарилась тишина. Как в склепе.

«Он убьёт меня теперь?» — мелькнула страшная мысль.