Его волшебное прикосновение

— Ты совершенно права. — Он быстро расстегнул пуговицы на своей груди и высвободил подол рубашки из бриджей. Селина перестала смеяться, рот ее приоткрылся, было видно, как она судорожно сглатывает, рассматривая его обнаженную грудь. — Теперь твоя очередь.

Неловким движением она завела руку за спину, стараясь сделать невозможное — ослабить ленты на шнуровке. Это кончилось тем, что она прекратила свои попытки, гордо вздернула подбородок и повернулась боком на сиденье.

— У меня не получается. Ты поможешь?

— О, да, — пробормотал Джеймс.

Он пересел к ней, ловко развязал влажные узлы, и подсунув руки под плечики платья, стянул мокрый шелк до локтей. Тут соблазнитель остановился. Он с нежностью поглаживал кожу ее рук от локтя до плеча, затем обнял ее и прижал к себе. Искусство состоит в том, чтобы зайти так далеко, как только возможно, но все-таки не слишком далеко, или, вернее, заставить ее думать, что он не зашел чересчур далеко. О результате можно будет судить в самые ближайшие минуты.

Джеймс ощутил тяжелую пульсацию во всем теле. Сохранять ясную голову становилось, без сомнения, почти невозможно. Однако, потеряв голову, он рискует потерять все.

— У тебя волосы на груди, — сказала она тихонько.

— Тебе не нравится? — Медленным движением он отвел в сторону ее гриву и прижался губами к плечу. — Твоя кожа такая гладкая…

— Мне нравятся волосы у тебя на груди. От этого ты кажешься таким мощным… и жестоким.

— Мощным и жестоким, — повторил он. — А какое впечатление производит на тебя то, что я выгляжу мощным и жестоким?

— Мне становится горячо, — заявила она, не колеблясь. — Горячо внутри, как будто я хочу потрогать твои волосы.

Сердце Джеймса чуть не остановилось. Этому нетронутому созданию от природы свойственны страсти, которые очень легко могут погубить его самого.

— Раз так, ты должна почувствовать их. — Со скоростью, на которую только был способен, он стянул рукав ее платья, а затем и весь наряд. — Подожди. — Он расправил и разложил одежду, не особенно, впрочем, беспокоясь, высохнет ли она.

Когда Джеймс обернулся, Селина сидела, глядя на него. Он стал перед ней:

— Раздвинь колени, Селина, чтобы я мог быть к тебе еще ближе. — Она послушалась, и он привлек ее лицо к своему обнаженному животу. — Целуй меня, моя сладкая. Дай почувствовать твои губы на моем теле.

Она громко застонала, снова и снова прижимаясь влажным ртом к его коже, затем подняла лицо:

— Я так делаю, Джеймс?

— Так, — прошептал он и положил ее раскрытые ладони себе на грудь. Она улыбнулась, погладила его нежно, нерешительно. Он весь напрягся. Нет, никогда еще у него не было подобной женщины! К его полному изумлению, Селина притянула его еще крепче к себе между раздвинутыми бедрами, слегка приподнявшись, сдернула с его плеч рубашку и стала жадно покрывать его грудь бесконечными поцелуями.

— У меня то же… снова то же ощущение, — пролепетала она растерянно.

— Какое ощущение? — Он упал на колени у нее между бедрами. — Селина, скажи мне.

— Это — горячая влажность. — Она отвернулась, но яркая пунцовая краска залила уже ее щеки. Джеймс мягко рассмеялся:

— Это же очень хорошо, моя золотая девочка. Очень и очень хорошо. Посмотри на меня, Селина. — Она грустно покачала головой. — Ну, пожалуйста.

Голова ее медленно повернулась. Не отрывая взгляда от ее глаз, он взял в рот указательный палец, не спеша вынул и, коснувшись ее напрягшегося соска, начал поглаживать.

— Джеймс! — закричала она, непроизвольно выгибая спину, лихорадочно дыша. — О, Джеймс! Этого не может быть… Ах, мне все равно.

— Что все равно? — Продолжая ласкать алчущий сосок, он увидел, как она закрыла глаза, и переместил ее бедра глубже на сиденье.

— Мне все равно — пусть я паду, — задохнулась Селина. — Я так хочу.

Сейчас и ему было все равно.

— Джеймс, я хочу…

— Чего ты хочешь? — Он-то твердо знал, что было нужно ему.

Открыв глаза, Селина нашла его указательный палец, взяла в рот, глубоко втянула. Потом палец оказался у нее на соске, и она начала водить его по кругу, как делал только что Джеймс.

— Вот, чего я хочу… Но, мне кажется, я не знаю всего, что хочу.

Что ж, он может подсказать. Джеймс устроился на противоположном сиденье и, увлекая Селину за собой, посадил ее верхом себе на бедра. Он одарил ее улыбкой, стараясь дышать спокойно.

— Ты мне нравишься такой, Селина. Какая радость — любоваться тобою.

Ее дрожащие ладони прошлись по его плечам, погладили шею, спустились на грудь, и она робко улыбнулась в ответ:

— А мне нравится смотреть на тебя. И я счастлива дарить тебе наслаждение. Это и есть то, что я обещала. Часть нашей сделки, не так ли?

Джеймс едва не пустился в опровержения. Но пусть это будет лишь частью договорных обязательств, так даже лучше. Она дочь врагов его отца. Из этого и надо исходить.

— Мы заключили хорошую сделку, Селина.

Совершенно беззащитная, доступная ему, она сидела у него на коленях с почти обнаженными нежными бедрами, белая кожа которых сияла между сорочкой и кружевными чулками. Джеймс прильнул с поцелуем к шее.

— Джеймс…