Его волшебное прикосновение

Не находящий выхода гнев заставил Джеймса забыть об усталости. Он сорвал с плеч плащ и небрежно швырнул его на диван.

— Проклятие! Сегодняшнее утреннее развлечение — такого я просто не ожидал!

— Эти Летчуизы — настоящие подонки. Оба — и отец и сын. — Из его памяти до сей поры не могли улетучиться сцены мерзкого разврата, свидетелем которых он невольно стал, находясь в полутьме укрытия в разрушенной часовне. — Я полагал, что на свете осталось мало такого, что могло бы меня возмутить до последней степени, но, видно, ошибся.

— Семейство Летчуизов и их извращенные прихоти не должны вас занимать, если только они не служат препятствием на пути осуществления задуманного вами.

Конечно, Вон Тель прав. И все же Джеймс чувствовал, как каменеют мускулы его лица. Селину они не посмеют и пальцем тронуть! Вон Тель, видно, думал о том же:

— Мистер Иглтон, я уверен, вы заинтересованы в том, чтобы не допустить превращения мисс Селины в жертву извращенных сексуальных вкусов мистера Бертрама и мистера Персиваля Летчуизов. Хотя бы по той причине, что в обозримом будущем вы рассчитываете, что она пригодится вам самому для достижения определенных целей.

— Вон Тель, я полагаю, дальнейшее обсуждение этой темы бессмысленно. Будь добр, пригласи Лиам. — Вон Тель переминался с ноги на ногу. — Что еще?

— Она ведь особа весьма своенравная и упрямая. А вы для этого юного существа — центр вселенной.

Джеймс и сам это знал. И все же с ее своеволием необходимо покончить.

— Лиам уже не ребенок. Нельзя больше терпеть ее зловредные выходки!

— Джеймс, наша Лиам — нежное и юное создание.

— Ерунда! Я не собираюсь ее обижать. Так что позови ее, сделай милость.

Но думал он не о Лиам. Из ума не шла Селина, ее золотистая медвяная сладость, мягкость и такое милое доверие к нему, которое позволило ей отдаться ему в руки. И при этом сохранить веру, что она остается хозяйкой положения и контролирует свою маленькую, хрупкую судьбу. В ее представлении он — верный друг, который обязался ее скомпрометировать, чтобы расстроился ее намечаемый брачный союз с тем грязным нечестивцем Летчуизом…

Тихий щелчок возвестил, что дверь распахнулась и закрылась. Джеймс закусил нижнюю губу и повернулся, чтобы взглянуть на Лиам. Она стояла возле дивана и водила пальчиками по спинке, в совершенстве подражая какой-нибудь высокородной английской девице, которая специально разучивает свои уловки для приманки желанного кавалера. Он едва справился с желанием расхохотаться и сказал:

— Я очень недоволен тобой. — Раскачивая маленькими бедрами в манере, какой позавидовала бы сама прекрасная леди Анастасия, она, жеманно семеня ногами, вышла из-за дивана и молча устроилась на подушках. — Объясни мне свое поведение!

— Господин мой, не намокло ли под дождем ваше платье?

— Не пытайся отвлечь мое внимание!

— Господин мой, вы как будто сердитесь? — Она потупилась. — Я стараюсь избегать разговоров с сердитыми людьми!

— Мисс, не испытывайте моего терпения. Да как ты смеешь вмешиваться в мои дела! — Она лишь свесила голову на грудь. — Ты понимаешь, о чем я тебя спрашиваю? — Она скрестила руки и сунула ладошки в рукава. — Лиам!

— Это был такой малюсенький паучок! — Она пустила в ход самые милые и нежные интонации. — Девушка с характером вообще не сочла бы его за паучка!

— Лиам! Мое терпение лопнуло! У меня не остается выбора, кроме как…

— Кроме как… Что? — Она с вызовом подняла подбородок, и на ее лице обозначилась дерзкая, своенравная улыбка. — Я просто устроила испытание. Как же она повела себя? Закричала? Стала еще более мертвенно-бледной, чем обычно? Не так ли? Теперь-то вы видите, какую ошибку совершаете!

— Ты, значит, посадила паука на блюдо, хотя тебе было прекрасно известно, что мисс Годвин его откроет! Причем вовсе не крошечного, а огромного безобразного паука, такого, что, ясное дело, до ужаса перепугает любую юную леди.

Лиам вся подобралась:

— Только не меня! Испугаться может только глупое, мелкое, хныкающее ничтожество, заявляющее, что ожидает от своего будущего мужа гарантий от появления в ее спальне подобных «чудовищ».

— Значит, ты еще и подслушивала?

— Да, я слышала достаточно, чтобы понять: вас надо оградить от подобных бесцветных ничтожеств.

— Я не намерен обсуждать с тобой мисс Годвин.

— Отчего же? Или вы боитесь, что я открою вам глаза!

— Итак, ты вовсе не чувствуешь себя виноватой?

— Нет, не чувствую. — Она еще выше вздернула подбородок. — Я даже довольна: теперь вы сами видите, что эта особа для вас совсем не годится. Вам нужна сильная женщина…

В дверь постучали, и Джеймс, не повернув головы и продолжая смотреть на Лиам, пригласил:

— Войдите. Вот что, Лиам, ты будешь делать то, что тебе говорят. Впредь изволь уважать мои пожелания. И не забывай свое место!

Сложив ладошки, она с напускной покорностью стала перед ним на колени.

Нет, эта девица просто неисправима! Она слишком хорошо знает, что дорога ему как любимая сестра. И умеет так к нему подольститься, что он тут же забывает свое дурное настроение. Между тем Лиам, склонив голову, прикоснулась лбом к его сапогам: