Его забрал лес

Теперь уже упущу что-нибудь, всё происходило так быстро. Когда завыли собаки (но мне, конечно же, казалось, что это волки, чтоб мою дурную голову), Матрёна тоже сорвалась на вой. В ней почти пропало всё человеческое. Зрелище пугающее и весьма отвратительное. Она выла, плакала, лаяла, рычала, и это всё как будто одновременно, будто вместе с ней кричало ещё несколько человек. Не удивлён, что Пресветлые Братья верят, будто кликуши одержимы демонами. Будь я менее образован, тоже бы поверил, что этому есть сверхъестественные причины. Даже не сразу получилось разобрать в этой какофонии звуков, что она произносила слова. Я не сразу понял, что она повторяла всё то же: «Лесная Княжна идёт».

А когда это стало наконец-то ясно, то от осознания пробрал озноб. Замерев, я наблюдал, как несчастная женщина рыдала, как вдруг начала биться затылком о стену. Её сестра с отцом подскочили и попытались успокоить. А Матрёна всё визжала, плакала, пока вдруг, точно по щелчку спрятанного где-то в глубинах её тела механизма, не затихла.

Это произошло совершенно неожиданно и очень быстро, как и началось. Оставалось только с ужасом и некоторым, стыжусь даже себе признаться, отвращением наблюдать за этой картиной. Осознание, что человек – такой же, как я, пусть и менее образованный, менее удачливый в происхождении своём, – может совершенно потерять всё человеческое, заставило меня оцепенеть. И я снова почувствовал себя беспомощным мальчишкой, которого силой тащат к огромному камню, которому грозят накинуть волчью шкуру на плечи, лишить речи, заставить выть по-звериному. Но там, в горячке, в кошмарных снах, которые нужно перестать считать настоящими, я был спасён. Несчастную Матрёну никто не спас, и от этого мне стало горше всего. Её – избитую мужем, замученную, беззащитную – выгнал собственный отец. Мне ли не знать о родительском равнодушии? Мне ли не понимать, как честь и долг могут оказаться важнее благополучия близкого человека, собственного сына?

Я мог оказаться на месте бедной Матрёны, сложись судьба иначе.

До сих пор не по себе, когда вспоминаю увиденное. А тогда, в избе Маруси, я и вовсе не мог ничего ни сказать, ни сделать. Только смотрел, прижимая к себе журнал с записями.

А потом всё вдруг затихло. Матрёна поникла на руках сестры, замолчала, и только тогда мы расслышали нерешительный стук в дверь.

Маруся крепче прижала к себе голову Матрёны, погладила её по запутанным волосам. Дверь тихо приоткрылась, и из сеней послышался нежный девичий голос:

– Это я.

После воплей и рыданий этот голос показался настолько неправдоподобно тихим и чистым, что мы все вздрогнули. Старик первым пришёл в себя, подскочил и поспешил к двери.

– Это… соседка, – растерянно пояснил он зачем-то. – Молоко нам продаёт, а то коровка наша околела зимой.

Мне в целом было всё равно до их дел и соседей, но я закивал. Старик забрал крынку и попросил девушку подождать снаружи. Видимо, хотел найти для неё плату. Оставаться в избе было не по себе, и я вдруг осознал, что больше всего мечтаю как можно скорее оказаться на улице.

– Я тоже снаружи подожду! – воскликнул я и, схватив сумку, прямо так, без тулупа, выбежал на крыльцо.

Девушка стояла на нижней ступени, прислонившись спиной к стене. Лицо и волосы её почти целиком скрывал большой багряный платок.

– Доброй ночи. – Я слегка поклонился. Очень нелепая у меня привычка, кланяться кметкам я не должен, но делаю это по старой, вбитой гувернёром привычке.

Девушку, кажется, развеселило, что господин ей кланяется, потому что голос её прозвучал весело.

– Доброй ночи, князь.

Меня смутило, что в деревне уже прознали, кто я такой. Приехал только пару дней назад, а слухи уже разлетелись. Замолчать было бы теперь неловко, да и как-то невежливо, поэтому я зачем-то поинтересовался:

– Ночная дойка?

Она прыснула и кивнула. Мне стало обидно, что надо мной потешается какая-то деревенская девка (она была такая тоненькая, худенькая, что я сразу решил, что она совсем молодая, незамужняя ещё).

Разговаривать с ней в целом было не о чем, а меня, как всегда, волновали вопросы, связанные с научной работой, поэтому я решил спросить:

– Не знаете, кто такая Лесная Княжна?

Она посмотрела на меня исподлобья, так что я снова не смог разглядеть её лица из-под накинутого платка.

– А что вам до Лесной Княжны, барин?

Будь проклят мой больной разум. От одного звучания её голоса меня пробрала дрожь, а по коже побежали мурашки, точно от зимней стужи. Я готов был поклясться, что уже слышал этот голос тогда, много лет назад, у волчьей пещеры.

– Я учёный, – привычно пояснил я. – Собираю былички, сказки, песни в деревнях. Всё, что рассказывает о необычном.

– А чем же необычна Лесная Княжна? – Мне показалось, что она улыбнулась.

– Вы мне расскажите. – Невольно и на моих губах родилась улыбка. – Я же не знаю, что случилось.

– Что случилось…

Она вдруг как-то раздражённо передёрнула плечами, оглянулась по сторонам, бросая взгляд на избы.

– Знаете, как у нас говорят? Не смотри в лес, а то заберёт.

– А забирает?