Его забрал лес

Там, над головой графа, по волнам тяжёлых свинцовых туч неслись призрачные всадники, и во главе на огромном волке восседала девушка с длинными белыми волосами, что развевались за ней словно крылья снежной бури.

– Дикая Охота. – Граф заметил мой взгляд, но сам даже не взглянул на гобелен. – Вам, студент, будет интересно узнать о ней…

– Я знаю о Дикой Охоте. Этот мотив весьма распространён на севере, да и у нас в Волчьем логе о ней слышали.

– И что у вас в Волчьем логе говорят о Дикой Охоте?

– Это призраки, что несутся вскачь по небу и хватают любого, кто повстречается им ночью в период Дикого гона. Это время, когда границы между мирами живых и мёртвых истончаются.

– Чушь, – резко перебил граф.

Я даже бровью не повёл. Не стоит ничего ждать от этой ратиславской свиньи. Пусть по крови он и лойтурец, но всё в нём низменное, жалкое, грязное, ничтожное – ратиславское, одним словом.

– Допустим, – продолжил Ферзен, – в ваших словах, студент, есть крупица истины, но в целом чушь. Всё совсем не так.

– Забавно, что вы вообще рассуждаете о Дикой Охоте как о чём-то настоящем. Это сказка.

– Вам ли не знать, что все сказки случились на самом деле?

Признаю, у графа получилось меня удивить. Не только потому, что он просто не выгнал меня взашей. Ферзен неожиданно положил ружьё на колени, а мне махнул рукой, приглашая сесть напротив.

– Садитесь, студент. Расскажу вам о настоящей Дикой Охоте, а не о той, что у вас там… как, говорите?

– Волчьем логе.

– Густав. – Граф вдруг засмеялся, а я растерянно остался стоять на пороге. – Ты слышал это выражение? Про волков.

– Какое, Александр Николаевич?

– В Чёрных горах есть такое выражение: где волки срут. Означает место настолько глухое и никому не известное, что там только волки и срут. Наш князёк как раз из волкосральни.

Пожалуй, только моя выдержка, выработанная необходимостью терпеть отца, и помогла не влепить графу оплеуху.

– Что, студент, не хотите услышать о Дикой Охоте? Это же ваша работа.

– Слушать оскорбления?

Граф усмехнулся, а доктор бросил на меня короткий неодобрительный взгляд и покачал головой. Не понимаю, как человек столь образованный терпит кого-то настолько ничтожного, как Ферзен.

– Что, студент, неужели княжеская гордость взыграла?

Мне показалось разумным промолчать.

– Да ладно, студент, я же стерпел ваши обвинения. Любой другой выставил бы вас за порог. Но я понимаю, что вы не со зла. Вы просто дурак. Вот и я не со зла такое говорю. Просто не умею иначе.

Как легко оправдать грубость, хамство, несдержанность. И как тяжело вести себя достойно. Для второго требуется хоть какая-то сила воли.

Мне пришлось сесть. Я уговаривал себя, что это только ради истории. Это моя работа.