Эгоистичный мем идеологии, 2020

- Ладно. Но за исключением канализации, медицины, образования, виноделия, общественного порядка, водопровода, дорог, системы подачи питьевой воды и системы здравоохранения, что еще римляне сделали для нас?!

- Принесли мир?

- Да заткнись ты!

«Что еще дали нам римляне?». Кадр из фильма «Житие Брайана по Монти Пайтону» (Monty Python's Life of Brian, 1979, Великобритания)

То, что этот диалог обыгрывал во время публичных выступлений Тони Блэр - весьма показательно. Когда критиком одной идеологии (антиимпериалистической) выступает полномочный представитель другой - это не может порождать новые вопросы: «что сказано?», «кем именно сказано?», «с какой целью сказано?»:

Но что-то в этой остроумной сцене всегда меня смущало, казалось политически непристойным, заставляло чувствовать неловкость. И вот только сейчас я понял - что. То, что это шутят потомки колонизаторов, а не колонизируемых. То, что «Монти Пайтон» -это талантливый юмор британских детей из среднего класса, всё благополучие цивилизации которых столь долго покоилось на максимальном колониальном могуществе Империи их (не таких уж давних) предков. Веселые артистичные хиппи-колуны оправдывают своих дедов и отцов, подавлявших восстания в Индии и организовывавших концентрационные лагеря в Африке.³⁶

Такие уместные вопросы задает Алексей Цветков в книге «Поп-марксизм». Такой подход рекомендован и к другим играм в смешные или убийственно серьезные цитаты, ссылкам на авторитетные источники, аргументам от статистики...

Сегодня в наэлектризованной атмосфере политических баталий устанавливать авторство и мотивацию оценочных суждений особенно необходимо. Четыре лакановских типа дискурса (или пять, если считать добавленный позже капиталистический) -Господина, Университета», Истерика», Аналитика» - производят четыре варианта коммуникативной продукции. Знание производит только истерический дискурс, тогда как продукт

Университета - субъект, Господина - удовольствие, Аналитика -

61

власть .

Поскольку социальное бытие определяет наш коллективный дискурс, каждый из нас есть то, что он говорит. Немодный классовый подход в этой области прекрасно работает: например, наполненная канцеляризмами речь чиновника и его служебный патриотизм - симптом его социального статуса. Таким же онтологическим способом производятся «свободные» суждения критиков власти или «рабские» мнения ее защитников. Как гласит старая немецкая пословица, человек есть то, что он ест. То, что мы усвоили вместе с молоком кормящей матери - идеологии, мы и принимаем за свои слова и мысли.

В этом пессимистичном утверждении есть и хорошая новость: практически все затяжные политические споры можно разрешить, устанавливая, кто твой противник и каковы его резоны. Как и в расследовании преступления, ключевым является вопрос выгоды:

Враждебного дискурсмонгера, как ракету с разделяющимися боеголовками, целесообразней всего уничтожать на стадии запуска. Вместо того чтобы выяснять огненную суть его силлогизмов и прикладывать их к своей жизни и судьбе, надо прежде всего поинтересоваться источниками его финансирования и стоящими перед ним задачами - то есть вопросом, кто это такой и почему он здесь.³⁷

Анализ собственных мотивов и отчет в связи с кормящей идеологией - дело не менее важное. В любой критической позиции должны присутствовать рефлексия и самокритика. Это то, что у Брехта называется «показом показа» - играя роль политического оппонента, ты не должен обманывать себя и другого в отношении претензий на объективные истины и научные факты.

В книге «Истина и метод» Гадамер показывает, что задача истории как области знания - не констатировать трансцендентные истины, а восстанавливать связь между субъектом и прошлым, которое его сформировало. Трудно выйти за границы «герменевтического круга», в котором человек понимает вещи только естественным для себя способом - через историю, образование, воспитание, язык, пред-рассудок (предварительный рассудок, условие мышления). По Гадамеру, задача обращения субъекта к истории -своеобразное присвоение истории, вписывание в герменевтический круг, в свою органическую историчность. Ложным становится именно научно-объективный подход:

Притязая <.> на полное возвышение над своей собственной обусловленностью, историческое сознание оказывается жертвой диалектической видимости, поскольку на самом деле оно стремится стать как бы господином прошедшего. <.> Историческое сознание, стремящееся понять предание, не должно полагаться на те методико-критические приемы, с которыми оно подходит к своим источникам, как если бы эти приемы предохраняли его от вмешательства его собственных суждений и предрассудков. Оно должно учитывать также и свою собственную историчность.³⁸

Таким же точно образом и наше отношение к идеологии определяется категориями и пред-рассудками, внедренными в мышление настоящим или прошлым, тем или иным участком когнитивной карты.