Егор Гайдар

«Я уже говорил, что при подготовке реформы мы понимали: резкое изменение масштаба цен и доходов потребует существенной налично-денежной эмиссии, перестройки покупюрной структуры денежной массы. Говорил и о том, что распоряжение о срочном печатании купюр более высоких номиналов, данное мной начальнику Гознака Алексееву, было воспринято им с полным пониманием, хотя формально это ведомство еще подчинялось союзному Минфину.

Оказалось, однако, что почти сразу же после этого Алексеева вызвал Хасбулатов (председатель Верховного Совета РСФСР. – А. К., Б. М.) и устроил ему жесточайший разнос: “всяких Гайдаров слушаете и инфляцию в стране разводите”. В запутанном законодательстве этого времени разобраться, чей приказ главнее, было непросто. Получив нагоняй, начальник Гознака просто затаился. Работа по подготовке новых купюр была остановлена.

Между тем цены росли, зарплаты заметно отставали от цен, но тоже росли. С каждым днем объем находящегося в обращении денежного номинала все больше отставал от потребностей, и злая беседа профессора экономики Хасбулатова с Алексеевым оборачивалась серьезной бедой. Задержки с выдачей заработной платы, пенсий, пособий из-за нехватки наличности становились массовыми. И миллионам людей было вовсе не до того, кто там наверху прав, кто виноват.

Чтобы наверстать бездарно упущенные в начале реформ два месяца, быстрее напечатать новые купюры, правительство вне всякой очереди удовлетворило в полном объеме все валютные потребности Гознака (для закупки запчастей, технологического оборудования), ужесточило контроль за налично-денежным обращением.

А кризис усиливается, особенно с приближением сезона летних отпусков. В Перми рабочие грозят, если им не выплатят задолженность по зарплате, заблокировать фабрику Гознака; в Москву мчатся ходоки из регионов, заявляют, что просто не могут возвращаться без наличных денег.

В критический момент всерьез обсуждаем вопрос о возможности отчеканить и пустить в обращение для самых взрывоопасных точек золотую монету. С конца июня 1992 года кризис с наличностью сходит на нет. Однако его политический ущерб восполнить трудно…»

Повторяем, это лишь один кусочек из того бесконечного лабиринта загадок, из той головоломки разваливающегося на глазах мира, которую Гайдару пришлось лихорадочно решать зимой 1992 года.

А приватизация! Это страшное слово, заколдованное понятие, вокруг которого до сих пор кипят такие страсти, что люди, задыхаясь от волнения, огненными письменами готовы писать: «грабительская»! Понимали ли Чубайс и Гайдар, что бесплатная, чековая приватизация вызовет столь яростную критику? А как же! Конечно, понимали.

«Вообще-то, и я, и большинство моих коллег, включая А. Чубайса, скептически относились к идее создания специальных платежных знаков, призванных создать спрос на приватизируемое имущество, впоследствии известных как ваучеры. Слишком очевиден был риск, связанный с неизбежным и крупномасштабным спекулятивным перераспределением этих знаков. Разумеется, хотелось обойтись без всей этой экзотики, в максимальной степени используя приватизационные процессы, отработанные в зрелых рыночных экономиках».

Но… ведь сколько же претендентов на эту несчастную собственность: «красные директора», местные администрации, госслужащие-бюджетники, наконец, сами работники предприятий… Как сделать так, чтобы учесть интересы всех групп, чтобы предприятия не попали в руки какой-то одной?

Ну и самое главное – как сделать так, чтобы приватизация все-таки прошла быстро? Чтобы внутри экономического механизма появился главный ее приводной ремень – собственник?

Послушать Гайдара – не получилось из задуманного практически ничего. Ни инфляцию сдержать, ни приватизацию нормально провести. С одной стороны, с другой стороны… Обстоятельства, интересы, печальное советское наследие. И с такой оценкой – в том яростном 1992 году – был согласен практически любой его оппонент. А оппонентами были все – от бывших партийных работников до уборщиц, от демократов в парламенте до офицеров обедневшей армии, от академиков-экономистов (бывших его учителей) до въедливых западных ученых.

…И тем не менее, смотрите, какая вещь получается. Прошло полтора года.

В 1993 году, в декабре, состоялись выборы в Государственную думу Российской Федерации, как у нас принято говорить, «первого созыва».

Это были первые выборы по новым правилам. Первые выборы после страшного октября 1993 года, когда на улицах стреляли танки и были десятки убитых (158 убитых, если точнее).

И Гайдар играл в этих событиях далеко не самую однозначную роль. Вот, например, как его роль оценивал Григорий Явлинский:

«Когда вы ведете такую политику… когда у вас спрашивают, почему цены выросли в 200 раз, а вы говорите: вы просто антиреформаторские силы, вы какие-то красно-коричневые. Вот когда вы так себя ведете месяцами и годами, когда вы так разговариваете с людьми и ничего не желаете объяснять, а просто обзываете их, то это доведение до братоубийства, и это плохо кончается».

М-да…