Егор Гайдар

Летом 1948 года директор Хозяйственного управления Бизонии (западной оккупационной зоны, подконтрольной Великобритании и США) Эрхард делал примерно то же самое, что и Гайдар в январе 1992 года, только у Гайдара не было возможности заменить старые деньги на новые – бывшие союзные республики продолжали эмитировать рубли. Существенная разница состояла и в том, что иностранная помощь в рамках Плана Маршалла в Германии была гораздо более последовательной и масштабной, чем очень слабая и очень малая финансовая поддержка российских реформ со стороны международного сообщества. А вот ругань в адрес архитектора немецких реформ, который потом был признан чуть ли не чудотворцем, была очень схожей: «…с самого начала мы не имели никакого доверия к политике господина профессора Эрхарда»; «Мы предостерегали от темпа, с которым господин директор Управления по делам хозяйства хотел пойти по пути отмены предписаний, касающихся принудительного распределения и твердых цен»; «Мы предостерегали от прыжка в холодную воду»; Эрхард – «защитник стяжателей и спекулянтов».

«Величайшая заслуга Эрхарда в том, что он шел против течения», – говорил Гайдар.

Впрочем, главное отличие эрхардовских и гайдаровских реформ – Эрхарду все-таки дали завершить абсолютно все, что он хотел сделать. В запасе у него было не несколько месяцев, а несколько лет, в целом же – больше десятилетия. Не говоря уже о том, что его карьера была увенчана постом федерального канцлера ФРГ.

И уж точно он не работал в условиях фактического двоевластия.

Так что же Егор сказал тогда, в апреле 1992 года, на трибуне Шестого съезда? Чем он им ответил?

Вот некоторые цитаты:

«Набравшие собственную деструктивную инерцию процессы в сфере материального производства нельзя было остановить по мановению волшебной палочки. За резко упавшим уже к осени 1991 года сокращением производства стоят и развал связей с Восточной Европой, и ухудшение условий торговли с государствами Содружества, и упавший импорт, и уже износившееся оборудование. Да и за саму финансовую стабилизацию, как известно, практически всем и везде в мире приходится довольно дорого платить падением производства. Предполагать, что вслед за либерализацией цен немедленно начнется индустриальный подъем, могли лишь безграмотные авантюристы.

…Да, масштабы повышения цен в январе оказались большими, чем мы предполагали, а падение уровня жизни – более резким. Вместо постепенного разгона темпов инфляции в январе – феврале мы получили их резкий скачок за первые три недели января, после чего наступил период относительной стабилизации цен, продолжавшийся с конца января примерно до конца февраля. Сейчас можно сказать, что хотя и со скрипом, но рыночные механизмы все же заработали. И сегодня, принимая под давлением любое вынужденное решение по смягчению денежной политики, мы должны иметь в виду, что это решение прямо и непосредственно через неделю скажется на ситуации на потребительском рынке».

«…Нам действительно сегодня придется существенно сместить акценты в своей деятельности, – заверил депутатов Гайдар. – Можно сказать, что сегодня сформировались предпосылки для того, чтобы перейти от вдохновленной мужеством отчаяния кавалерийской атаки к подготовке и реализации широкой программы углубления экономических реформ и реконструкции российской экономики».

Гайдару дали для выступления всего 15 минут. Они явно не хотели его слушать. Не хотели задавать вопросы, не хотели воспринимать.

Кстати, многие депутаты видели его впервые «живьем». Впервые слушали его голос. Над залом витала атмосфера неопределенности – кто он, почему он такой, как его воспринимать?

И остается предположить, что не устраивала их даже не его речь, лишенная популистских нот и интонаций. Не только содержание или значение его слов.