Егор Гайдар

«После заявления Челнокова Ельцин не торопясь собрал бумаги, поднялся, застегнул пиджак и демонстративно покинул зал заседаний… Обстановка вокруг съезда – истеричная. Прохановский “День” на первой полосе опубликовал фотографию: 1944 год, по Москве ведут пленных немцев. Подпись под снимком: “Так скоро поведут демократов”. На пути из Кремля к гостинице Россия депутаты вынуждены идти по милицейскому коридору сквозь толпу, орущую: “Долой Ельцина!” Над толпой – портреты Сталина, лозунги “Депутат, добей гадину!”, “Это твой Сталинград”, знамена Союза русского народа, Фронта национального спасения», – фиксировал летописец 90-х Олег Мороз впечатления тех дней.

Да, это был их «последний и решительный бой». Уже на следующий день, 12 марта, съезд окончательно похоронил ельцинский компромисс и принял ряд поправок в Конституцию: теперь президентская власть была полностью ограничена решениями съезда.

12 марта съезд признал утратившими силу свои же декабрьские постановления о конституционном компромиссе: расправившись с Гайдаром, нужно было следовать дальше – избавляться от Ельцина.

Съезд может решить любой вопрос, «относящийся к компетенции Российской Федерации». Съезд может немедленно прекратить полномочия президента в случае «попытки распустить либо приостановить деятельность любых законно избранных органов власти». Парламент (так величал себя съезд) может приостанавливать до заключения Конституционного суда любые президентские указы. «Россия окончательно стала парламентской республикой», как успокоительно писали некоторые газеты. Однако съезд народных депутатов не был парламентом. Это было совсем другое по природе своей явление, больше всего напоминавшее революционный конвент времен французской революции – не ограниченное никакими конституционными рамками.

Ельцин выждал неделю.

Затем он выступил по телевидению – 20 марта 1993 года в 21.30.

Вот что он сказал:

«Страна больше не может жить в обстановке постоянного кризиса власти. При такой растрате сил мы никогда не вылезем из нищеты, не обеспечим мира и покоя для наших граждан. Сегодня предельно ясно: корень всех проблем кроется не в конфликте между исполнительной и законодательной властью, не в конфликте между Съездом и президентом, суть глубже, суть в другом – в глубоком противоречии между народом и прежней большевистской антинародной системой, которая еще не распалась, которая сегодня опять стремится восстановить утраченную власть над Россией. VIII съезд, по сути дела, стал генеральной репетицией реванша бывшей партноменклатуры, народ попросту хотят обмануть. Мы слышим ложь в постоянных клятвах верности Конституции, от съезда к съезду ее корежат и перекраивают в угоду собственным интересам, наносят удар за ударом по самой основе конституционного строя, народовластия. А то и просто не оглядываются на Конституцию, принимая решения, что было часто во время работы VIII съезда. Ложь в постоянных ссылках на мнение избирателей, в клятвах верности демократии. А между тем народу было высокомерно отказано в праве самому определять свою судьбу. Съезд похоронил референдум о собственности граждан на землю, похоронил апрельский референдум по основам новой конституции. Хочу сказать вам просто: Съезд трусливо ушел от решения вопроса о досрочных выборах… Трагическим итогом Съезда стало ослабление власти, ослабление России. Разделение властей как принцип Конституции фактически ликвидируется. Сняты последние барьеры на пути всевластия Съезда, Советов и парламента. Любое свое решение и Съезд, и Верховный Совет объявляют законным и конституционным, их некому остановить, некому удержать от произвола… В России как бы два правительства: одно конституционное, другое – в Верховном Совете. Они ведут принципиально разную политику. Согласиться с этим – значит согласиться с тем, что жизнь наших граждан должна быть мучительной и тяжелой, а экономика еще более уродливой и уязвимой».

«Я честно стремился к компромиссу на Съезде и до Съезда, – продолжал Ельцин. – Несмотря на интриги, несмотря на оскорбления, грубость, весь путь был пройден до конца… Возможности поиска согласия с консервативным большинством депутатского корпуса полностью исчерпаны».

Затем последовал еще целый ряд событий – выступление Руцкого, выступление Хасбулатова, выступление председателя Конституционного суда Зорькина, новое выступление Ельцина на съезде, где он пытался докричаться, достучаться до депутатов, придя к ним сразу со спортивной площадки поздно вечером (знаменитый «непричесанный Ельцин»). Полночи он провел в переговорах с президиумом Верховного Совета, пытаясь вновь и вновь найти компромисс. Наутро бледный от недосыпа Хасбулатов сделал вид, что они согласились с Ельциным.

Однако все было им срежиссировано – в этот же день, 23 марта, съезд внес в повестку дня вопрос об импичменте.

И Гайдар, и демократы, и журналисты, и просто обычные люди завороженно смотрели, как съезд медленно проглатывает Ельцина. Как со смачным хлюпаньем засасывает страну это «конституционное» болото.

И вот все дошло до крайней точки.