Егор Гайдар

Действующая Конституция не позволяет это сделать. Действующая Конституция не предусматривает также процедуры принятия новой Конституции, в которой был бы предусмотрен достойный выход из кризиса государственности.

Будучи гарантом безопасности нашего государства, я обязан предложить выход из этого тупика…

Облеченный властью, полученной на всенародных выборах в 1991 году, доверием, которое подтверждено на референдуме в апреле 1993 года, я утвердил своим указом изменения и дополнения в действующую Конституцию Российской Федерации».

Ельцин объявил о прекращении полномочий Съезда народных депутатов и Верховного Совета – его верхней палаты. «Высшим органом законодательной власти становится Федеральное собрание Российской Федерации – двухпалатный парламент, работающий на полностью профессиональной основе».

С 21 сентября, по его указу № 1400, Верховный Совет и Съезд народных депутатов объявлялись распущенными, их полномочия прекращались. (Вернее, «приостанавливались».) Впрочем, каждый депутат мог выставить свою кандидатуру на выборах в Федеральное собрание. Введение режима чрезвычайного положения не предусматривалось.

Гайдар узнал об указе за два дня до этого, 18 сентября.

«18 сентября, когда я уже был в Воронеже, довольно поздно вечером позвонил глава Администрации президента Сергей Александрович Филатов, сообщил, что указ подписан, попросил срочно вернуться в Москву и, по возможности, сразу повидаться: необходимо поговорить, посоветоваться. Часам к двенадцати воскресного утра приехал к нему на дачу и здесь узнал, что президент принял решение приостановить работу Верховного Совета, объявить новые выборы и провести референдум по Конституции. Филатову поручено продумать политический сценарий предстоящих событий. Сергей Александрович сказал, что все это вызывает у него серьезное беспокойство. Спросил, какова моя точка зрения.

…Важный фактор внезапности, неожиданности отсутствовал, именно такого шага лидеры непримиримой оппозиции от Ельцина и ждали, к нему готовились. Более того – явно на него провоцировали. Как еще можно было расценить выходку Хасбулатова, который буквально накануне перед миллионами телезрителей лично оскорбил президента. Было видно, что он сознательно хочет вывести Ельцина из равновесия».

…Конечно, поступок Хасбулатова, обошедший всю прессу и все телеэкраны, когда он на заседании Верховного Совета характерным жестом намекнул, что Ельцин алкоголик и «под этим делом» может принять любое решение, – сыграл в нашей истории свою роль.

Но в целом мог лишь послужить последней, крошечной каплей. Ельцин готовился к этому шагу давно.

Накануне подписания указа он собрал у себя силовых министров.

«В среду, 15 сентября, – писал Ельцин в «Записках президента», – состоялось еще одно совещание. Заседание Совета Безопасности ввело в мои планы еще ряд руководителей, которые включались в подготовку к часу “Ч”. Заседание было закрытым, я даже попросил не вести стенограмму. Все члены Совета, впервые ознакомившиеся с моими предложениями, поддержали это решение. Запущенная машина набирала ход.

А в пятницу вдруг все чуть не остановилось. На этот день я назначил заключительное совещание. На нем мы должны были оговорить последние детали. Я попросил доложить силовых министров, как, на их взгляд, складывается ситуация. И вдруг, один за другим, они стали предлагать отложить намеченное на воскресенье обращение к народу… Предлагалась новая дата: конец следующей недели».

Для Бориса Николаевича это был неожиданный удар.

Откладывать сейчас? Потерять всю собранную решимость? Показать свою слабость? Ни за что!

Гайдар тоже пытался остановить ход событий, более четко и разумно продумать план – конечно, уже с его участием.

«Я ответил Филатову, что, с моей точки зрения, полезнее повременить, подержать команду Хасбулатова в напряжении, заставить нервничать. Вряд ли стоит делать именно то, чего ожидает противоположная сторона, и в тот момент, когда она максимально подготовилась. …Ехал домой с нелегкими мыслями. Прямое столкновение вот-вот станет суровой реальностью».

Но в целом ему все уже понятно. Он все понял еще на пути в Москву из этого самого Воронежа, где он организовывал региональные ячейки партии «Демвыбор России», встречался с активистами, в общем, занимался вполне мирными делами.

Не сейчас, так через неделю. Не через неделю, так через две. Гром все равно грянет. Думал, вспоминал, снова и снова оценивал историческую логику событий – как из логики компромисса она превратилась в логику конфронтации.

«Очень долго, на протяжении всего 1992 года, я решительно отвергал любые идеи конфронтационного, силового разрешения противоречий с парламентской оппозицией. Но в 1993 году твердо убедился: нынешнее большинство в Верховном Совете беспрекословно подчиняется людям, которые не признают никаких этических рамок и демократических норм».

Вот так…