Егор Гайдар

…Еще в начале 80-х, в самом начале своей академической карьеры, Егор иногда в шутку говорил своим друзьям: «Хочу быть умным евреем при губернаторе». Выражение старое, еще из XIX века, а то и раньше; гуляло оно в интеллигентском фольклоре и при советской власти (например, его очень любил академик Георгий Арбатов).

Но почему же молодой Гайдар применял его к себе?

Дело, конечно, не в национальности (не в той четвертинке еврейской крови, которая в нем действительно была), а в социальной роли, в той позиции, которую он считал желаемой для себя – позиции эксперта.

Эксперта настолько умного и настолько ценного, что от его мнения будут зависеть главные решения «партии и правительства». Если нельзя изменить политическую систему (во что он в начале, да и в середине 80-х действительно не верил), то можно хотя бы повысить качество этих советов – экономических в частности, качество решений власти, и таким образом повлиять на жизнь.

Об этом молодой Егор говорил со своим отцом Тимуром Аркадьевичем, когда выбирал профессию («Попробуй экономику, – сказал, как вы помните, отец, – может быть, там ты сможешь на что-то повлиять, что-то изменить»); об этом он думал и позднее, когда делал свои первые шаги в науке – не о том, что эта роль будет удобной или комфортной, а о том, что она будет наиболее эффективной с точки зрения реальных изменений.

Нет, это не было идеологией политиканства, и речь никогда не шла о роли «серого кардинала». Напротив, зависимая, изначально слабая (ведь советами можно и не воспользоваться, а советника – отправить в отставку), но единственно возможная роль неравнодушного, ответственного интеллигента, который верит в эволюционный путь развития страны – вот что привлекало молодого Гайдара. В конечном счете это была последняя попытка повлиять на власть путем экспертизы, ясной мысли, содержательного языка. Это совпадало и с его внутренним темпераментом, характером («нигде не чувствую себя так уютно, как в библиотеке»).

Проницательный Егор заранее ограничивал свой круг возможностей, исходя из слишком жесткой советской реальности. Исходил он и из исторического опыта – из опыта репрессированных советских экономистов 20-х и 30-х годов, опыта авторов хрущевской политической «оттепели» и косыгинской (не случившейся) экономической реформы. В дореволюционное время список был бы еще более длинным – начиная от конституционалиста Сперанского и заканчивая Витте и Столыпиным. «Умный еврей при губернаторе» – роль, как мы видим, изначально довольно драматическая. Однако в исторической и этической модели Егора Гайдара – единственно возможная.

Именно так он и действовал, именно так и поступал всю вторую половину 80-х годов.

И «Коммунист» поначалу действительно казался ему тем местом, где на решения «партии и правительства» можно было попытаться повлиять.

Мы уже писали, что за какие-то два-три года своей работы в «Коммунисте» Гайдар успел очень многое. И это не только схватка за артель «Печора», участие в кампании по остановке «поворота рек» и прорывные статьи вроде «Нулевого цикла», которые были призваны перевоспитывать партийную аудиторию журнала. И дело было не только в создании творческого коллектива, хорошего журнала… и не только в том, что сам Гайдар стал так много писать и публиковаться.

Ему казалось, что он достаточно продвинулся и в главной своей задаче – стать ценным экспертом для правительства, человеком, к чьему мнению будет прислушиваться самое высокое руководство. У него появились основания так думать.

Анатолий Черняев, помощник Горбачева, записал в своем дневнике 14 сентября 1988-го:

«“Коммунист” стал лидером передовой мысли».

Именно потому, что «журнал стал лидером», Егор получил наводку на потенциально резонансную тему: звонок от одного из сотрудников государственного аппарата о готовящемся постановлении о строительстве пяти нефтегазохимических комплексов в Западной Сибири.

Гайдар вспоминал: «Проект далеко превосходил все, с чем приходилось сталкиваться. Его объемы в несколько раз превышали средства, затраченные на так и не достроенную Байкало-Амурскую магистраль. Сейчас, при явно вышедшем из-под контроля внешнем долге, в условиях тяжелого финансового кризиса, это было очевидной авантюрой».

Во втором номере «Коммуниста» за 1989 год (январь) был опубликован написанный Гайдаром обзор «Хозяйственная реформа. Первый год». Егор снова возвращался к проблеме дефицита бюджета.