Егор Летов и группа «Гражданская оборона»

Впрочем, никакой «информационной поддержки», рецензий и прочих атрибутов нарождавшегося в России доморощенного шоу-бизнеса «Обороне» не требовалось ни тогда, ни раньше, да и позже. Пусть эти песни теперь не так быстро «уходили в народ», как в прежние времена, но сам-то Егор прекрасно понимал, причем всю свою жизнь, что он сделал сильную вещь, и вещь эта работает, и будет работать еще сильнее, дайте только срок. Ну а сами песни всего десятилетие спустя будут называть шедеврами и откровениями, от «Мертвых» до «Дембельской», от «Забота у нас такая» до «Нечего терять», не отказывая этим могучим полотнам в цельности и завершенности. Ну разве что кроме названий самих альбомов: в 2005 году при переизданиях «Солнцеворот» стал «Лунным переворотом», а «Невыносимая легкость бытия» – «Сносной тяжестью небытия», как говорил Летов, «чтобы сбить пафос». Стена звука, бесчисленные гитары и голоса, хлесткие и точные образы, море музыки и инструментальных фрагментов, гаражная психоделия и бесконечные коды – и при чем тут вся эта нелепая музыкальная критика, этого тогда не заметившая или сделавшая вид, что не заметила.

Москва, октябрь 1999 года, Егор Летов, фото Геннадий Авраменко.

Егор Летов: «Вероятно, опустошенность – неверное слово. Победители – мудрые люди, и у каждого из них – состояние свершения, а оно печальное. Мудрый человек – он платит всем своим, самим собой, чтобы было хорошо другим. Это необходимая жертва. Есть притча: пока ты поднимаешься на гору, думаешь, что это самое главное, но вот поднялся, а там спуск, и еще одна гора, еще выше и страшнее первой, и далее. Я верю, что история человека и человечества не круг, а спираль, стремящаяся все выше и выше вверх».

Страна безмолвия и тьмы

После записи и выпуска «Солнцеворота» и «Невыносимой легкости бытия», сочинения стихов, активной концертной деятельности, политических заявлений и прочих атрибутов прилива жизненной энергии у Егора было ощущение, что прямо сейчас поток живого творчества хлынет из него с утроенной силой. Он даже говорил мне весной 1997 года: сейчас, мол, пойдут стихи, я это чувствую. Но вместо этого случилось совсем обратное, и Летов замолчал на несколько лет, продолжая регулярно давать концерты, но не написав при этом ни одной новой строчки.