Эй, Микки! (СИ)

— К мелочам? – скептически переспрашивает Микки. – Я, блядь, дверь открыл, а у меня на пороге грёбаный гигант!

— Это не я гигант, а ты компактный, – почти мурлычет Йен, подходя ближе, и Микки делает шаг в сторону двери.

— Подойдёшь после такой фразы ближе – пизды получишь.

— Всем угрозам угроза для гея! – смеётся тот и поднимает руки ладонями вверх. – Ладно, давай поедим уже, а? Я ел в последний раз где-то сутки назад, вот-вот умру от истощения.

— Тебе не грозит, – поджимает губы Микки и, увернувшись от выброшенной вперёд руки, почти выбегает в гостиную.

Что за дурдом, блядь. Почему они ведут себя как подростки.

Хотя это не самый важный вопрос.

Почему Микки нравится?

Он знатно охуевает, когда Йен, увидев вынутую из холодильника банку «Нутеллы», со вздохом спрашивает:

— А нормальное есть что-нибудь?

— Джем? – едко интересуется Микки.

— Мясо, – морщится Йен. – Ну или хоть омлет.

Микки неверяще качает головой, но достаёт из морозилки два стейка. Пока он их жарит, Йен вообще не выходит у него из-за спины, и в какой-то момент Микки всерьёз начинает опасаться, что тот и правда его сожрёт.

— Хорош слюной на пол капать, – бурчит он и поддевает лопаткой одну из дверок. – Достань тарелки, пойди стол накрой. А то я на твоих слюнях сейчас поскользнусь и ёбнусь башкой обо что-нибудь. Не планировал подыхать во цвете лет.

— Пиздобол.

— Да я клянусь, – он вскидывает лопатку, а вторую руку прижимает к груди, но Йен только головой качает, будто Микки творит какую-то чушь.

Он подозревает, что как раз её и творит, но ему как-то странно похуй. Галлагер не смотрит как на чокнутого. Он вообще чувствует себя, судя по всему, как дома, и Микки очень старается особо об этом не думать. Это начинает напоминать привязанность, а он хорошо знает, что она обычно приносит.

— Ничего хорошего, – шепчет он себе под нос и переворачивает мясо.

— Не знаю, о чём ты, – внезапно звучит над ухом голос Йена, – но если тебе не нравится, что стейк не выглядит идеальным, мне похер. Вряд ли это как-то повлияло на его внутренний мир. А раз уж он прекрасен внутри, то и его внешний вид лично для меня кажется таким привлекательным, что я бы хоть сейчас отправил его на конкурс красоты стейков. Хотя пизжу, прямо сейчас я бы его сожрал.

— О чём ты говоришь вообще? – настораживается Микки и оборачивается. – Внутренний мир стейка? Ты, блядь, про стейк сейчас?

— Ну, с людьми так же работает, – кивает Йен. – Но людей не хочется жрать. Только тебя по утрам, но считай это комплиментом.

— Ты меня куском мяса только что назвал, – напоминает он.

— Бля, Микки, это же просто лучший кусок мяса, который я видел в жизни! Так лучше?

— Лучше завали, – предупреждает Микки.

— Завалю, когда найду, чем ещё рот занять, – обещает тот. – Терпи. А то даже сосать не даёшь.

— Галлагер, я только что услышал, что ты меня сожрать хочешь, – ржёт Микки. – Ты серьёзно думаешь, что это была твоя лучшая рекомендация для минета?

Тот прищуривается, но ничего не говорит.

Ест Йен реально так, будто дорвался. И правда молчит, как и обещал. Микки поглядывает на него исподлобья и вдруг на секунду – ровно на секунду, честно, – представляет себе, что так может быть каждый вечер. Фоном ещё где-нибудь язвительные замечания Мэнди, которая, естественно, «с самого начала обо всём догадалась». И он никак не может понять, нравится ему это или нет. Его скребёт изнутри, царапает. Он мигом вспоминает тот разговор с Мэнди, где она обвиняла его в том, что Йен в кого-то влюбился; он думает, что Галлагеру не стоило заявляться утром, мог бы вон в фейсбуке написать, что с ним всё в порядке; он в очередной раз боится – и впервые это признаёт, – что недостаточно хорош, и Йен обязательно однажды это поймёт. А Микки даже не сможет ему сказать, что он предупреждал, потому что он не предупреждал и даже не представляет, как вдруг должен вывернуться разговор, чтобы он затронул эту тему.

В этот самый момент он себя почти ненавидит. За то, что привязался к Йену. А ещё – за то, что молчать об этом эгоистично, потому что он как будто не раскрывает перед ним всех карт, а тому стоило бы знать, к чему быть готовым. Может, он себе идеального Микки в голове нарисовал, а Микки далёк от идеала, к тому же в его планы никогда не входили отношения. Тем более с кем-то вроде Йена.

Тем более с самим Йеном.

Блядь, да у него тумблер от «всё в порядке» переключился на «грядёт пиздец» за считанные секунды, и об этом Йену тоже не помешало бы знать, а Микки всё молчит. Жуёт стейк, не чувствуя вкуса, ковыряется в собственных мыслях и чуть не роняет вилку, забыв уже о присутствии Галлагера, когда тот шумно выдыхает и откидывается на спинку стула.

— Охеренный стейк. Ничего вкуснее в жизни не ел.

— Не подлизывайся, – слабо улыбается Микки.

— Я ещё даже не начинал, хотя могу, – спорит тот, играя бровями, и мигом серьёзнеет: – Всё нормально?

— Конечно.

— Ты как-то странно выглядишь.

— Для отравления рановато, – пытается юморить Микки, но Йен не обращает на попытку внимания.

— Без шуток.

— Всё нормально, Галлагер, – повышает голос он и запихивает в рот последний кусок мяса.