Эй, Микки! (СИ)

Интонация, видимо, говорит сама за себя, потому что девчонку как ветром сдувает. Микки слышит, как она стучит в дверь, замечает, как выглядывает к нему, и через пару минут из коридора всё же появляется мужик лет тридцати в мятом поло и с таким же мятым лицом. Из-за его плеча сверкает глазами официантка.

— Вы хотели поговорить с управляющим? – спрашивает мятый, и Микки демонстративно оглядывается: в забегаловке с народом негусто.

— Не то чтобы хотел, – дёргает плечом он, – но выхода другого нет.

— Слушаю.

Тот пытается выглядеть значительным, но даётся ему это паскудно. Он то ли мучается похмельем, то ли просто ссыкло, каких поискать, но к Микки предпочитает даже не подходить, так и держится шага за три, покачиваясь.

— Во-первых, возьми бабло за вчерашнее, – начинает Микки и швыряет ему деньги, которые тот мгновенно суёт в карман. Микки вскидывает брови. – Пересчитай и возьми сколько надо. Я уверен, – он выразительно оглядывается, – что там останется.

Мятый мнётся ещё сильнее. Микки начинает терять терпение и уже собирается открыть рот, чтобы об этом сообщить, но ссыкун наконец-то отмирает и принимается пересчитывать купюры.

— Здесь вообще-то не хватает, – пытается он.

— А если подумать? – вскидывает брови Микки.

— А моральный ущерб?! – чуть не срывается на визг мятый, и Микки вздыхает.

— Я похож на того, кто тебе его нанёс? Если скажешь, что да, добавлю тебе поводов сходить к окулисту, потому что ты тогда явно слепой как крот.

— Не похож, – бурчит тот.

— Отлично, это решили. Если хочешь, я тебе адресок вчерашнего парняги подкину, сходишь к нему, потребуешь ещё бабла.

— Да твой дружок…

— Он не мой дружок, – обрывает его Микки. – Я не альпинист, чтобы на такую гору взбираться каждый раз. Так, теперь по поводу Мэнди…

— Она здесь больше не работает, – тараторит мятый.

— Ошибаешься, – качает головой Микки и подходит ближе.

Он ниже почти на голову и худее, что несложно, потому что мятое уёбище напротив него рыхлое, как свежий сугроб. Зато Микки явно сильнее. Он понимает это не один, даже официантка, так и маячащая за плечом чувака, в струнку вытягивается.

— Мы не можем подвергать опасности посетителей!

— А меня не ебёт, – спокойно отвечает Микки. – Как не ебёт и то, как ты пилишь зарплату охранника, который должен здесь быть. Мэнди будет работать тут как минимум до тех пор, пока не найдёт что-нибудь побезопаснее, понял? Если захочет искать, конечно, потому что пока-то её вроде всё устраивает.

— Меня не устраивает!

— Тогда нам очень повезло, что у меня дар убеждения, не правда ли? – улыбается он и треплет мятого по щеке.

— Она даже не может работать по графику! – продолжает тот, отшатываясь.

— Теперь может, – поправляет его Микки. – Я решил этот вопрос. Хотя должен был решать ты. Вернее, охранник вашей дыры, которого, гляди-ка, нет.

— А ты думаешь, его так-то просто найти?!

— Хочешь, за один звонок найду? – с готовностью предлагает он. – Есть у меня знакомый, как раз недавно из тюрьмы вышел и ищет, где бы деньжатами разжиться. Дурь выбивает охуительно. И из тебя выбьет.

— Я вызову полицию!

— Вряд ли они согласятся день и ночь охранять твою забегаловку. В общем, слушай, – громче говорит Микки, – Мэнди выйдет завтра, по графику. И завтра охранник должен быть на месте. Я доступно объясняю?

— Но до завтра…

— Не найдёшь ты, найду я, – напоминает он. Мятый не отвечает, и Микки не сдерживается: треплет его по небритой щеке ещё раз и подмигивает. – Пока думаешь, можешь пожрать принести, – заканчивает он и садится за ближайший стол.

*

Мэнди не звонит ни пока он закидывается яичницей и сосисками, ни пока возвращается домой. Поначалу он ждёт подвоха, но сдаётся: Йен вроде не дурак, наверняка сможет объяснить всё Мэнди толково. На худой конец, просто отберёт у неё мобильный и запрёт в ванной, ухмыляется он и, откинувшись на спинку дивана, с силой трёт глаза.

Он устал. Неебически устал, что логично: проснулся-то ещё вчера перед работой. И если поначалу после драки в голове не было ни единой мысли о сне (сложно о нём думать, пока адреналин бурлит в крови, и ещё сложнее, когда тебя втрахивают в дверь туалетной кабинки), то сейчас вот они. А завалится спать – хер доберётся до работы в понедельник. Йен простит, конечно, как нехуй делать, но быть на особом счету за какие-то заслуги, кроме профессиональных, Микки никогда не любил. Он мигом представляет себе ебло Липа, если тот узнает, что на пропуск Микки себе насосал, и его перекашивает.

Он мужественно пытается не спать, хоть глаза и слипаются. Заваривает себе кофе в самой большой кружке, которую нашёл в доме, – кажется, Мэнди говорила, что это супница, а не чашка, но ему похер, – врубает GTA на консоли и устраивает себе гонку за гонкой, периодически поглядывая на по-прежнему молчащий телефон. Не то чтобы его это напрягает, совсем нет, просто Мэнди – баба опасная. Во всяком случае, именно так он себе это объясняет, когда часа через полтора не выдерживает и берётся за телефон.

Вы

[11:44 a.m.] Мэнди оставила тебя в живых?