Эй, Микки! (СИ)

— Ну он вроде акты неповиновения не мутит?

— Бля, Галлагер, курни ещё, а. Дохера сложные вещи порешь.

— Да блядь, – беззлобно пихает его плечом Йен и съезжает затылком ближе к ключицам. – Лип тебя слушает.

— Конечно, он будет меня слушать, – пожимает другим плечом Микки. – Я же его начальник, а у него золотая медаль чемпионата мира по скоростному переобуванию.

Йен негромко смеётся и, чуть повернувшись, утыкается носом Микки в шею.

Даже после косяка это напрягает, он весь деревенеет и теперь уже боится сдвинуться с места, чтобы не спровоцировать ничего лишнего. То есть что-то, кроме секса.

— А я даже не призёр, – бубнит Йен, вжавшись губами в кожу, – но мне похер, потому что я деру зад собственного начальника.

— Если ты из-за этого рассчитываешь на повышение, забудь об этом, – предупреждает Микки охрипшим голосом и прочищает горло. – В моём отделе схема через постель не работает.

— Похер, можешь хоть уволить.

Он говорит так, что Микки понимает: и правда похер. Будто на каждом углу предлагают работу с такой зарплатой и неплохим начальником, к каким он себя без лишней скромности причисляет. И Микки пытается себе представить отдел без Йена, но не получается. Или не хочется. Он не то чтобы незаменим – таких, как известно, нет, – но… но Микки опять слишком дохера думает.

Думать – явно не его. Вместо этого он забирается на диван, седлает Йена и, опустившись так низко, что лицо того расплывается в невнятное пятно, спрашивает:

— Уволить, а?

— Я серьёзно, – чуть громче шёпота отвечает тот, – мне вообще похуй.

— Почему?

Вопрос простой, но тот молчит. Микки видит только, как перебегают туда-сюда зрачки, и ждёт ответа. Или не ждёт. Блядь, он уже сам не понимает, чего хочет и зачем провоцирует. И что он будет делать дальше, он тоже не понимает, потому что у него зудят ладони от предчувствия. Ему не понравится ответ.

Или не понравится то, что ответ понравится?

Блядь.

Он ожесточённо впивается в губы Йена, и тот сначала ненадолго теряется. Во всяком случае, не отвечает. На то, чтобы сообразить, в чём дело, у него уходит несколько секунд, за которые Микки успевает стянуть через голову футболку и развязать шнурки галлагерских спортивок. А вот довести дело до конца сложно, когда в задницу уже упирается член, руки поднимаются к шее, а большие пальцы ложатся на щёки.

Очень хочется гулко сглотнуть, когда Йен отстраняет его от себя на то расстояние, чтобы Микки как раз сфокусировался на его лице. Именно этого хочется сейчас меньше всего. Будь его воля, Микки бы гулко сглотнул и убежал, куда глаза глядят, но у Йена взгляд какой-то гипнотический. Или это трава? Кажется, будто эти рыжие ободки вокруг зрачка становятся то уже, то шире, затягивают вглубь.

Микки, может, и не хочет вглубь.

Микки не хочет хотеть.

— Я вытянул с этой работы всё, что хотел, – признаётся Йен и слегка улыбается.

Микки не хочет хотеть слышать, что будет дальше, но его никто не спрашивает.

— Я люблю тебя, – слышит он, и мир вокруг рушится.

С грохотом.

Рушится.

Складывается, как карточный домик, и у Микки сердце бьётся в горле, а кулаки чешутся: так сильно он хочет затолкать эти слова обратно Галлагеру в глотку. Тот просто лежит и смотрит на него снизу вверх. Без вызова, без привычного нахальства во взгляде, ничего не требуя. Видимо, просто захотел и сказал. А что с этим делать Микки – не подумал.

А как Микки дальше жить – не подумал.

Йен, блядь, вообще ни о чём не подумал.

Микки не хочет думать, почему сердце так колотится, а руки дрожат. Он изо всех сил пытается убедить себя в том, что он в ярости, но правда в том, что злости нет. Есть отчаяние и что-то близкое к бессилию, но не злость. Он как будто не может больше злиться на Йена, что бы он ни нёс и что бы ни чувствовал.

Он же не может на самом деле это чувствовать.

— Не пизди, – отрывисто требует Микки.

Он даже с места двинуться не может. Ни рот поцелуем заткнуть, ни вскочить с дивана и вытолкать рыжего мудака взашей, чтобы не смел рушить Микки жизнь. Да блядь! Чтобы не рушил её себе, себе! Микки не тот, кого стоит любить. И не потому что не за что – потому что он пустит всё по пизде. Он не такой. Они всё ещё разного сорта.

— Я не пизжу, – спокойно отвечает Йен.

— Не смей повторять, – мгновенно предостерегает Микки.

— Не собирался. Ты и с первого раза услышал.

Когда он перестанет так смотреть? Микки шумно вздыхает и слезает с Йена, потирая большим пальцем нижнюю губу. Встаёт с дивана и делает пару шагов. Сзади шуршат подушки, и Микки быстро оборачивается, чтобы не дать Галлагеру подойти ближе, но он просто садится и продолжает пялиться.

— Ты бы коней придержал, – грубо говорит Микки, и брови Йена взлетают к волосам.

— Что, блядь?

— С речью проблем нет, а со слухом появились? – язвит он, но поясняет ещё раз: – Не болтай, когда не просят. Хули ты вообще решил, что можешь пороть любую хуйню, что пришла тебе в голову в этот момент?

— Во-первых, это не хуйня, – пожимает плечами Йен и всё-таки поднимается на ноги. – Во-вторых, в голову она пришла не в этот момент. В-третьих, мы уже давно вместе…