Эйфория

– Да! – в ее глазах пылало неприкрытое желание.

– Но я этого не сделаю, – улыбнулся Бенедикт, поднялся и, как ни в чем ни бывало, сел на кровать с другой стороны.

– Мерзавец, – процедила она сквозь зубы и откатилась от него подальше.

Бенедикт рассмеялся.

– Я не обещал, что буду трахать тебя.

– Я заплатила.

– За секс.

– И где же он?

– Не торопись, – Бенедикт загадочно улыбался, – мы только начали.

У нее были длинные каштановые волосы, достающие почти до пояса, но их явно не хватало для того, чтобы прикрыть ее наготу. Впрочем, она и не старалась. Бенедикт лениво наблюдал за тем, как она несколько раз поменяла положение, – села, легла и снова села, пытаясь найти удобную позу и одновременно не выпускать его из виду. Он внимательно наблюдал, не делая ни одного движения к ней. В тишине было слышно только ее дыхание и легкий шелест простыни от ее быстрых движений.

– Сколько у тебя было мужчин? – спросил он.

– Больше, чем ты можешь себе представить, – нагло усмехаясь, ответила она.

– Ты сейчас имеешь в виду меня как профессионала или меня как мужчину? – уточнил Бенедикт.

Она резко обернулась к нему, казалось, готовая сказать какую-нибудь грубость, но вдруг передумала.

– А ты бы хотел как? – в ее голосе не было яда, но сильные медовые нотки были очевидно опасными.

– Я бы хотел так, как это было у тебя, – Бенедикт принялся расстегивать манжеты рубашки, сидя вполоборота к ней и внешне не проявляя интереса ни к ее действиям, ни к голодным взглядам, которые она не скрываясь бросала на него.

Она задумалась. Молчание накрыло комнату, и некоторое время они просто сидели в обманчивой отрешенности, не глядя друг на друга.

– Вообще-то ты прав, – наконец, едва слышно сказала она, – мужчин у меня было не так много. Не каждый, у кого есть член, – мужчина, – резко закончила она, раздраженная то ли собственной откровенностью, то ли внезапным – это было очевидно – открытием относительно своей сексуальной жизни.

Бенедикт молча кивнул, стаскивая рубашку, и положил руку на ремень брюк.

– Не знаю, известно ли тебе это, но большинство людей не ищут в сексе удовольствия, – произнес он, расстегивая пояс и переходя к пуговицам и молнии. Она смотрела на него, не отрываясь. – Чаще всего речь идет либо о стремлении убедить себя в собственной полноценности, либо – о власти.

– Всегда? – она говорила тихо, не в силах отвести взгляд от того, как он медленно выскальзывает из брюк и белья и легким движением отбрасывает их в сторону.

– Почти.

Бенедикт вернулся на кровать и, усевшись по-турецки, продолжил так, словно они вели светскую беседу в гостиной миссис Тэррингтон:

– Вопреки распространенному представлению, желание – далеко не самый сильный двигатель, заставляющий людей заниматься сексом. Куда чаще они готовы расплатиться своим телом в обмен на признание, славу, престиж или даже сознание собственной правоты.

– Поэтому они и приходят к тебе, – она вскинула голову и посмотрела прямо ему в глаза. – Потому что ты готов предоставить свое тело на честных условиях.

– Совершенно верно, – улыбнулся Бенедикт. – Но не только. Те, кого интересует банальный трах, здесь не появляются.

– Почему?

– Слишком боятся.

– Чего именно? – Бенедикт был почти уверен, что в ее голосе замерцала едва уловимая дрожь.

– Увидишь, – спокойно сказал он и, протянув руку к изящной лампе на тумбочке, выключил свет.

Темнота была мягкой, бархатной, но совершенно непроницаемой. Дыхание женщины моментально сделалось рваным, и Бенедикт ощутил, как прогибается под ней кровать, словно она пытается вскочить и убежать.

– Постой, – он протянул руку туда, где, как он помнил, она сидела, и положил ладонь ей на плечо. Под его пальцами горела влажная кожа, а пульс на тонкой шее заходился взволнованным штормом.

Осторожно положив другую руку на ее второе плечо, Бенедикт нежно потянул ее на себя и аккуратно уложил на кровать.

– Ты хотела узнать нечто новое, – прошептал он, склоняясь к ее уху и едва касаясь его губами, – так расслабься и позволь мне вести.

Она резко выдохнула.

– Больно не будет, – ухмыльнулся Бенедикт, – разве что, если будешь дергаться.

Убрав руки с ее плеч, он мягко погладил вслепую шелковистую кожу шеи, нашел в темноте округлую грудь и остановился, слегка сжав напрягшийся сосок. Она дышала так, словно сдерживала стон.

Бенедикт чуть переместился и, склонившись над ней, провел руками сверху вниз по всему ее телу, так что она не сдержалась и тихо всхлипнула от удовольствия.

– Только что, – он почти мурлыкал, поглаживая ладонями ее руки, переходя от груди к животу и медленно размыкая ноги, стремясь добраться до пылающей сердцевины ее возбужденного тела, – ты хотела, чтобы я что-то сделал с тобой. Чего ты хочешь теперь?

Его рука резко, без перехода вонзилась в нее, и она громко застонала.

– Ты по-прежнему хочешь, чтобы я трахнул тебя?

Ее голос прозвучал тихо и почти жалобно:

– Я не знаю. Делай то, что тебе хочется.

– М-м-м, ты уверена?

– Да.

Бенедикт улыбнулся в темноте невидимой улыбкой и быстро развернул ее, поставив на колени и локти.