Эйфория

– Ты попробуешь?! – тот ошарашенно тряхнул головой и переспросил, словно надеясь, что ослышался, – ты…

– Не то, что ты думаешь, – успокаивающе поднял руку Бенедикт. – Для начала я хочу с ней поговорить.

Тони только глаза закатил.

– Как знаешь, но я…

– Тони, не трать попусту время, я сам могу слово в слово повторить все, что ты можешь сказать по этому поводу, – Бенедикт встал из-за стола и, собрав бумаги, протянул ему папку. – Во вторник, самое позднее, я хочу видеть ее здесь. Если ты уже отправил ей письмо с отказом, – тем хуже для тебя.

Глядя, как его партнер молча воздевает руки вверх, призывая небо в свидетели того, что он лично сделал все, что мог, чтобы предостеречь своего друга от недостойного шага, Бенедикт рассмеялся.

– И не надо изображать из себя невинного младенца, – смерив Тони хищным взглядом, сказал он, – я еще не расквитался с тобой за интриги с моей матерью. Считай, что это – первая часть отработки. Кстати, для моих студентов отработка обычно означает эссе на сто страниц. Так что тебе повезло, – он благосклонно махнул рукой. – Все-таки мы друзья.

Тони не удержался и фыркнул.

Весело хмыкнув, Бенедикт обошел стол кругом и, подхватив с вешалки куртку, вышел в приемную. Залихватски подмигнув Мэри, он бросил взгляд на висящие над ее столом часы. Двадцать минут до начала лекции. Стоило поторопиться, если он хотел успеть вовремя. Прислушавшись к происходящему в кабинете и уловив доносящиеся оттуда приглушенные ругательства Тони, он удовлетворенно улыбнулся и направился к двери.

***

Она пришла с небольшим опозданием – не настолько сильным, чтобы на это стоило обращать внимание, но достаточным для того, чтобы Бенедикту хватило времени лишний раз задуматься о том, зачем он вообще все это затеял. Так как ответа на вопрос у него не было и в ближайшем будущем рассчитывать на его появление не приходилось, он решил просто довериться своей интуиции. В конце концов, это всегда срабатывало.

Она оказалась легкой, как молодое вино, и в то же время… уверенной, насмешливой и сильной. У нее было гибкое тело, которого хотелось касаться, и острый характер, обернутый теплым юмором; так заворачивают в драгоценный бархат дамасскую сталь. Глядя, как она непринужденно кладет ногу на ногу и просит Мэри, принесшей ему его обычный зеленый чай, сделать ей латте с двойным эспрессо, Бенедикт подумал, что это будет действительно интересный разговор.

Она ответила на все его вопросы, просто и четко, не удивившись ни одному из них. Коротко затронув большинство важных тем и убедившись, что она написала ему вполне осознанно, а не под влиянием мимолетного импульса (хотя, как она сама призналась, опыта общения с мужчинами, предоставляющими секс-услуги, у нее нет), он спустя примерно полчаса обнаружил, что испытывает от их общения совершенно особенное удовольствие. Она была открытой, но не акцентировала на этом внимания, была откровенной, но не предлагала себя, была веселой, но ее смех не казался чем-то искусственным и натянутым, призванным спрятать неловкость или смутную печаль. Боже, она была прекрасна.

Не спеша поставив чашку на столик перед собой, Бенедикт выпрямился в кресле, чуть постукивая пальцами по подлокотникам. Вот уже несколько минут он мучительно искал способ задать главный из волновавших его вопросов, но ничего из того, что приходило в голову, не казалось ему достаточно адекватным. С другой стороны, с чего он взял, что существуют адекватные способы спрашивать такие вещи? Нахмурившись в ответ на эту мысль, он ненадолго оторвал от нее взгляд и, наконец, сложив руки на груди, сказал:

– Я думаю, мисс Саммерфилд, нам стоит уделить немного времени условиям вашей заявки.

Она доброжелательно улыбнулась и отпила глоток кофе из высокой прозрачной чашки. Где только Мэри взяла этого монстра, с раздражением подумал Бенедикт.

– Честно говоря, я не знаю, насколько вообще можно считать заявкой в том смысле, в котором я это понимаю, просьбу отыграть изнасилование, – тихо сказал он.

В лице Элис ничего не изменилось. Она только заинтересованно подняла на него глаза и задала всего один вопрос:

– Почему?

Бенедикту захотелось ответить сразу и нецензурно. С использованием всех известных ему английских диалектов. А, учитывая успешную многолетнюю карьеру его отца и долгие часы, некогда проводимые Бенедиктом в библиотеке дома Тэррингтонов, диалектов он знал много. Он прикрыл глаза. Ладно, мысленно усмехнулся он, многословие – это непрофессионально.

– Потому что это не является сексуальной услугой, – в тон ей ответил он и потянулся за чайником. Налив себе полную чашку, он сделал из нее глоток и продолжил: – До сих пор мне не приходилось работать с подобными запросами – не потому, что мне не предлагали, – добавил он, увидев ее недоверчивый взгляд, – а потому, что ни одна из женщин, делавших это, не попадала сюда.

Элис весело улыбнулась.

– Что делает меня исключением?

Бенедикт пожал плечами.

– Не знаю, – честно признался он. – Возможно, это просто ошибка с моей стороны, – добавил он с оттенком сожаления. Ведь, в любом случае…

– Что странного в моей просьбе?

– Простите?..