Эйфория (СИ)

— Нет. Погоди минутку, — внезапно она оказалась перед ним, над ним, окружала его со всех сторон. В её голосе были острые как бритвы нотки, когда она смотрела вниз взглядом на нечто, что должно было представлять из себя жалкое зрелище: этот падший агент, этот серый призрак, глядящий утомлённым взглядом и вздрагивающий, шаря пальцами в кармане; его разум уплывал всё дальше от него, даже когда она смотрела. — Мы провели несколько дней вместе, и я успела кое-что узнать о тебе, так же как ты, без сомнения, обо мне, — небо было таким серым, что свет не проникал через окно, отчего её глаза были в тени, и Норман не мог сказать, о чём она думала. Она, казалось, пыталась сформулировать что-то, подбирая слова с лёгким сомнением. — Нет, позволь мне сказать. Я заметила твою нервозность. Тебе сложно сконцентрироваться. Ты не до конца отдаёшься этому делу. Мы оба не дураки, Норман, и я могу считывать сигналы также хорошо, как и ты. Если у тебя проблемы по какой-то причине – если что-то мешает тебе быть в своей наилучшей форме, – тогда, думаю, тебе нужно кому-нибудь дать знать об этом и получить помощь. Ты обязан сделать это для Бюро и для самого себя. Ты слышишь, что я говорю, Норман? Я думаю, что тебе нужна помощь.

Первой мыслью, несущейся по морю его сознания и своей ужасностью леденящей кровь, было: «Она знает! Господи, как она смогла узнать?». Кто-то сказал ей? Могла ли она догадаться? Расскажет ли она другим? По его вискам текли ручьи пота, но ему необходимо было оставаться спокойным и отрицать невозможное.

Никто никогда не должен узнать.

— Это обвинение? Ты обвиняешь меня? Со мной всё в абсолютном порядке, — выпалил он, его язык еле ворочался.

— Норман, успокойся. Я пыталась быть рациональной, действительно пыталась, но это нелепо, — она пристально глядя в его глаза сверху вниз, заполняя всё поле его зрения, и ему не оставалось ничего, кроме как смотреть на неё. — Я пытаюсь помочь тебе.

Прежде, чем смог остановить себя, он вскочил на ноги так, что они оказались лицом к лицу, их глаза были в дюйме друг от друга: холодный синий бился за то, чтобы одолеть золотой. Кричащий голос принадлежал ему:

— Кто же ты всё-таки, Мелисса Донахью? Кто ты, чтобы вламываться сюда и говорить мне вещи, подобные этой? Мне насрать, откуда ты явилась или что – по твоему мнению – ты знаешь о том, как должен себя вести агент, но здесь, в округе Колумбия, мы не набрасываемся друг на друга. Чёрт возьми!

— Норман, не мог бы ты просто послушать меня?

Он мог слышать нарастающее раздражение в её голосе, дробящееся о насильное терпение. Он протиснулся мимо неё. Ему пришлось прогнать из головы напоминание об ощущении её плоти. Джейден направился к куртке, перекинутой через крышку его стола, с приятным облегчением ощущая материал в своей руке.

Нужно сваливать отсюда.

Мелисса издала тихий, гортанный звук.

— Так вот он — знаменитый агент, о котором все говорят, — Норман надеялся, что те вещи, о которых сообщил тон её голоса, ему померещились.

Конечно нет. Я просто Норман Джейден, наркоман, безнадёжный человек, и похоже, это всё, кем я когда-либо могу быть.

На его столе было расположено что-то маленькое и прямоугольное. Норман застыл. Оно напомнило ему об очень похожем объекте в его недавнем воспоминании, о чём-то, что он предпочёл стереть из памяти, о чём-то, что не должно было существовать.

Он развернулся.

— Кто положил это сюда? Кто положил её сюда, Донахью? Ты? Это всё игра? — он отчаянно махал руками над поверхностью своего захламлённого стола, тараторя слишком быстро.

— Кто положил что и куда? — медленно произнесла агент Донахью.

Он поднял тонкий белый лист и замахал им перед ней.

— Этот листок! Эта записка! Видела? Видела, кто положил её на мой стол?

— О чём ты говоришь? Я ничего не видела…

Норман больше не слушал.

Нет, её не было здесь, когда я пришёл. Я бы заметил. Значит, кто-то положил её сюда – она была лично доставлена – всего несколько минут назад! Он может по-прежнему быть в здании! О, Боже, кто? Кто делает это?

Джейден с нажимом провёл рукой по лицу. Его глаза, сокрытые за пальцами, были черны как грех, а затем его руки пришли в движение и неохотно вернулся голубой. Он скомкал записку и сунул её в карман куртки. Он коснулся триптокаина для храбрости.

— У меня есть кое-какое дело, — сказал он натянуто, официально.

Мелисса перестала говорить. Она наблюдала за тем, как он положил свои чёрные очки на стол, а затем покинул комнату, окутанный облаком неэлегантности и беспокойства. С этим человеком что-то было неправильно, ужасающе неправильно, и она не могла сказать что.

Записка в кармане агента Джейдена гласила следующее: «Норман, встретимся на подземной парковке штаб-квартиры сразу же, как только ты найдёшь это. Не бери УРС. Рейни».