Эйнемида III. Надежда на весну.

Решение Бил-Ланума, таким образом, оказалось не слишком суровым. Тасимелеха временно отрешили от командования и повелели удалиться в своё поместье, а Энеклу предписали доложить о своих проступках непосредственному начальнику, то есть Диоклету. Было всенародно объявлено, что доблестное царское войско одержало победу, но коварные некроманты, слуги мрака и тьмы, отравили воду и наслали болезни, посему войско, опасаясь распространения заразы, вынуждено было отступить. Жрецы Марузаха – хвала его имени! – уже ищут средство от колдовской напасти, освобождение мидонийской земли – вопрос времени. Войску, дабы лишний раз не напоминать мидонянам о случившемся, велели направляться на квартиры малыми отрядами. Так и вышло, что Энекл, убедясь, что его воины добрались до места, очутился на пыльной дороге, ведущей в двенадцативратную Нинурту.

Трупы плавали в речной воде у самого берега, застряв в гуще начинающего подсыхать тростника. Энекл почти не обратил на них внимания. Последние день-два, плывущие по реке либо прибитые к берегу тела стали обыкновенной деталью пейзажа. Молодые и старые, мужчины и женщины, мидоняне и чужеземцы – все жуткие, распухшие, страшно истерзанные. Мертвецы плыли по Закарашару со стороны Нинурты.

Расспросы местных селян не дали ничего: страшные находки появились в реке совсем недавно и до смерти перепугали всю округу. Послали в Нинурту, разузнать, что к чему, но гонцы покамест не возвращались. Пожав плечами, Энекл продолжил путь, понукая рабов шагать быстрее. В столице явно творилось неладное, и нужно было как можно скорее понять, что именно.

Нинурты они достигли, когда солнце уже начинало клониться к закату, и Энекл оторопело уставился на открывшийся с пригорка великий город. Намётаный глаз наёмника сразу зацепился за обгорелые остовы домов, пустынные улицы, усиленную стражу на стенах и у ворот. Нижний Город выглядел так, словно там прошли жестокие бои, Средний – получше, но сожжённые дома имелись и там, лишь в Дворцовой части всё было по-прежнему, копья и мечи царской стражи надёжно хранили покой властелина и приближенных к нему счастливчиков.

Массивные створки ворот Ниранир-Эш ещё не закрылись на ночь, но, вопреки обыкновению, дорога в город пустовала. Ни купеческих обозов, ни селян с подводами, только несколько путников да пара верблюдов, гружёных какими-то тюками. К воротам Энекл и его спутники подходили в гордом одиночестве. Стражник в длинном чёрном хитоне, кожаном нагруднике и медном шишаке вышел навстречу, помахивая коротким копьецом.

– Кто такие и откуда? – неприветливо спросил он, смерив путников взглядом.

– Энекл – тысячник царской стражи, со слугами. Вернулись из Каннаара, – полновесный бронзовый сикль метко полетел в сторону привратника, но, к удивлению Энекла, тот позволил двум, а то и трём корчагам пива упасть в дорожную пыль.

– А скажи-ка мне, кто твои боги? – высокое звание собеседника, кажется, тоже не произвело должного впечатления. Почтительности в голосе стражника не чувствовалось ни на обол.

– Я приношу жертвы Эйленосу справедливому, безупречному, а также его сородичам, блаженным бессмертным, – удивлённо ответил Энекл.

– А вы трое?

– Мы тоже славим Эйленоса, – сказал Евгор, старший из рабов, дождавшись кивка господина. Рабов Энекл держал только эйнемских, а по прошествии трёхлетнего срока позволял им выкупиться за вполне умеренную плату. Впрочем, выкупались немногие. Энекл был хозяином строгим, но справедливым, и рабов считал, скорее, людьми в затруднении, чем вещами. Хорошая кормёжка, добротная одежда и человеческое отношение – многие ли свободные бедняки имеют такую роскошь?

– Эйленос значит, – мидонянин произнёс священное имя как «Аллинуш», чего ещё ждать от варвара? – Ну раз Эйленос, наступи-ка вот на это...

К ещё большему удивлению Энекла, привратник, с опасливым омерзением, точно платок из чумного дома, концом копья поднял с земли и бросил ему под ноги спутанный клубок, оказавшийся парой дюжин алгуитских амулетов с белым шариком.

– Зачем это?

– Не хочешь наступать? – в голосе стражника послышалась угроза, его товарищи у ворот подобрались, держа наизготовку копья и плетёные щиты.

– Ладно, как угодно, – пожав плечами, Энекл коротко прикоснулся к клубку ногой. – Это всё?

– Всё, всё, господин, – в привратнике сей же миг, точно по волшебству, произошла перемена. Лицо расплылось в улыбке, спина стала гибкой, и теперь перед Энеклом стоял именно тот, кого он и рассчитывал встретить: простой вояка, заискивающий перед вышестоящим. – Ты уж не серчай, порядок теперь такой, сам понимаешь, – стражник поднял с земли энеклову монету и, тщательно отряхнув, отправил её в поясной кошель. – Только уж пусть твои слуги тоже наступят, среди рабов их больше всего было...

– Кого их? – Энекл дал знак рабам поступить, как просил стражник. – И что у вас здесь вообще происходит?

– А ты разве не знаешь, господин? Ну да, ну да, ты же издалека... – привратник понимающе закивал. – Взялись мы тут, наконец, за нечестивцев, закончилось терпение у мидонян.

– За кого взялись?